Верочка ночевала у мамы…
Я открыла глаза и испытала прилив необъяснимой иррациональной гордости. Оказывается, я женщина! А я и не знала, что могу быть такой сумасшедшей в постели.
Вечером он снова был у нас. Играл с Верочкой. Мы пили вино. Он рассказал, что здесь, в маленьком городе, у него есть два друга детства: хороший – Саша, и плохой – Дима. Оказалось, что с Димой мы знакомы – учились вместе в музыкальной школе. К нам в гости приходил Саша. А на следующий день мы ходили в гости к Диме. Мы залезали с Эрихом на чердак. Сидели в машине ДПС за то, что переходили дорогу в неположенном месте и по диагонали. Гуляли по ночному нашему маленькому городу. И снова провели ночь у меня. И меня снова как подменили моим двойником, совершенно неприличной женщиной, о которой я пока еще ничего не знала.
Слово «секс»? Я не могу назвать ЭТО, происходящее между нами, таким пресным определением. Но и не могу шокировать вас подробностями и деталями. Может, когда я буду упоминать про ЭТО, я буду употреблять слова из, к примеру, кулинарной лексики?
…
9 мая на эстафете от команды редакции я бежала свой этап по центральной улице города, как гончая борзая.
Вечером мы с Верочкой и Эрихом пошли гулять в лес. К реке.
На следующий день я удрала с работы пораньше, и мы пошли в квартиру его отца. В пути нас застал дождь, небо разразилось раскатами грома. В подъезд мы вбежали мокрые. И жадно занимались кулинарией в его детской комнате, пока папа был в гараже. За окном началась неистовая настоящая гроза. Та самая, которую воспел Федор Иванович Тютчев. «…Когда весенний, первый гром, как бы резвяся и играя, грохочет в небе голубом». А вокруг смотрели на нас пыльные книги со стеллажей. А вода с силой хлестала в мутное окно. Под этим дождем мы распрощались. Но ненадолго. Он поехал в большой город сдавать свою квартиру и переезжать в маленький город.
«У меня теперь здесь есть Маша» – сказал он. И добавил: «Моя маленькая капитанская дочка».
Уф. Я простила ему даже это.
Вечер
Я пытаюсь хоть как-то пробудить собственное благоразумие, находящееся под сильным наркозом. У меня плохо получается. Но я попробую. Кто такой этот Эрих? И что я о нем знаю? На данный момент он безработный дизайнер. Перебивается разовыми заказами дизайн-макетов. Еще на нем висит кредит (устраивал жизнь предыдущей девушки после их расставания). Он хочет найти работу здесь, в маленьком городе. Но здесь сомнительный рынок рекламы. Жить он может у отца. В той холостяцкой берлоге с грязными полами и высокими потолками, в которой мы укрылись от грозы. Что скажете? Кажется, если бы еще вчера мне сказали, что твоя судьба – безработный художник, я бы только отпустила презрительный смешок. Но я уже как оцепеневшие бандерлоги перед удавом Каа. Он шепчет «Ближе…». И воля парализована.
Он встретил нашего общего учителя из художественной школы Модеста Аристарховича – неординарного,
