есть небес мгновенный дар;Устрой ее себе к покою,
И с чистою твоей душою
Благослови судеб удар.
То Карамзин, также воскликнув: «Но он навек от нас сокрылся!» – выражает сожаление, что скоропостижно скончавшийся, «исчез! С детьми, с друзьями не простился», – и затем рисует образ усопшего, который «был весел для других умом, любезностью своею», и наконец вместе с умершей раньше супругой «отдохнет от жизни, в коей счастья нет»:
Теперь супруги неразлучны;
В могиле участь их одна:
Покоятся в жилище сна
Или уже благополучны
Чистейшим новым бытием!..
И заключает:
А мы, во странствии своем
Еще томимые сомненьем,
Печалью, страхом и мученьем,
Свой путь с терпением свершим!
Надежда смертных утешает,
Что мир другой нас ожидает…
………………………
И с теми, коих здесь оставим,
Мы разлучимся лишь на час.
Земля гостиница для нас!
Однако основой эмоциональной составляющей поэзии Карамзина были любовь и дружба, дружба – как одно из важнейших проявлений любви. «Мы живём в печальном мире, – говорит он в 1794 г. в посвящении к “Аглае”, – но кто имеет друга, тот пади на колена и благодари вездесущего!
Мы живем в печальном мире, где часто страдает невинность, где часто гибнет добродетель; но человек имеет утешение – любить!
Сладкое утешение!.. любить друга, любить добродетель!.. любить и чувствовать, что мы любим!»
Любовь и дружба – вот чем можно
Себя под солнцем утешать!
Искать блаженства нам не должно,
Но должно – менее страдать;
И кто любил, кто был любимым,
Был другом нежным, другом чтимым,
Тот в мире сем недаром жил,
Недаром землю бременил.
Карамзин отдает дань любви. Она – «есть прелесть, жизнь чувствительных сердец» («Протей», 1798). Поет ей дифирамб:
Мы желали – и свершилось!..
Лиза! Небо любит нас.
Постоянство наградилось:
Ты моя! – Блаженный час!
Быть счастливейшим супругом,
Быть любимым и любить,
Быть любовником и другом…
Ах! я рад на свете жить!
Клянется
Любить святую добродетель,
Чтоб рай в том мире заслужить,
Где
