на уровне клеточки хозяйственной системы – человека. Именно этот механизм в нормальных условиях заставляет человека трудиться. Известная сентенция А. Смита здесь вполне уместна – действительно, мы обязаны своим обедом не благожелательности мясника, булочника и зеленщика, а тому, что они тоже хотят есть. Это, конечно, общая формула, в реальности мотивы разнообразны (когда-то их делили на экономические и неэкономические), но они должны быть. А если их нет, то что тогда? Тогда, хотим мы или нет, но возникает необходимость принуждения к труду: сначала общественное порицание, затем суд, потом принудительное нормирование за паек, дальше – прямое принуждение, надсмотрщик с палкой, трудовые лагеря, крепостное право. При этом не надо забывать, что именно свободный труд, т.е. труд мотивированный внутренними стимулами, наиболее производителен. Социализм и его плановое хозяйство на первых порах дали прилив энтузиазма, по крайней мере в некоторых локализациях и периодах, когда люди верили в обещания светлого будущего, когда же они поняли, что их обманули, началось новое крепостное право.
Труд незаинтересованный, без внутренней мотивации и тем более принудительный оказывается существенным тормозом роста производительности и эффективности. Низкий уровень производительности и качества труда может быть связан с отсутствием свободы как главного мотиватора реализации творческих способностей человека, с пережитками не преодоленного крепостного сознания, и не только в части его отношения к власти, начальству, хозяину. Ведь крепостной труд – это, по выражению В.О. Ключевского, «ежеминутный саботаж – работа, низверженная до допускаемого законом минимума» [Ключевский, с. 441].
Недостаточно зрелое осмысление свободы и демократии. Это наследие, к сожалению, ощущается и сегодня. Проблема состоит в том, что прошлое еще не является прошедшим. Как точно сказано у классика «…свобода осмысляется только с определенного уровня сознания» [Солженицын. Красное колесо, Узел 2: Октябрь шестнадцатого, глава 30].
Большевики в соответствии со своей революционной доктриной попытались заменить вековую общечеловеческую мораль коммунистической моралью, основанной на идеологии классовой борьбы, насилия, социального равенства, интернационализма и т.д., в которой было не только плохое, но и хорошее. Однако затея в конечном счете провалилась, «моральный кодекс строителей коммунизма» бесславно ушел в небытие, оставив нравственный вакуум. А общественная природа не терпит вакуума, она требует нравственных законов, иначе – полный беспредел.
Не случайно одна из особенностей нынешней российской власти заключается в попытке найти идеологическую и политическую опору в религии и церкви. Но РПЦ весьма удачно демонстрирует свое бессилие, да иначе и быть не может, ведь она не выполняла, по сути, свою нравственную миссию на всем протяжении истории.
Задача общества сегодня – вернуться к принципам общечеловеческой морали, укрепить их и сделать основой существования, говорить
