наук». Согласно уставу Московского университета 1804 г., на отделении нравственных и политических наук преподавали профессора богословия догматического и нравоучительного; толкования Священного Писания и церковной истории; умозрительной и практической философии; прав: естественного, политического и народного; гражданского и уголовного судопроизводства в Российской империи; прав знатнейших как древних, так и нынешних народов; дипломатики и политической экономии [Университетский устав (5 ноября 1804 г.)]. В 1816 г. в Санкт-Петербурге планировалось издавать журнал «Архив политических наук и российской словесности». Редакция планировала освещать в журнале и следующие предметы: общая политика, или наука образования и управления государств; политическая экономия, или наука государственного хозяйства; финансы; правоведение, а также связанные с науками политическими – история, статистика и философия [Тургенев, 2008, с. 183]. Похожий набор предметов изучения имеет в виду и Ф. Гизо, хлопоча о восстановлении Французской академии моральных и политических наук, распущенной в 1803 г. (попытка оказалась успешной, и в 1832 г. Французская академия моральных и политических наук была восстановлена). Он предполагает пять секций в составе этой Академии: нравственная философия; законодательство, публичное право и юриспруденция; политическая экономия и статистика; всеобщая история (philosophie, morale, législation, droit public et jurisprudence, économie politique et statistique, histoire générale et philosophique) [см. подробнее: Rosanvallon, 1985].
Не менее интересна позиция, представленная Дж.Ст. Миллем в труде «Система логики силлогистической и индуктивной: изложение принципов доказательства в связи с методами научного исследования». В составе «моральных (нравственных) наук» – два блока. Первый – «наука о человеческой природе» (термин Д. Юма), основанная на ней «наука об образовании характера» (the science of the formation of character), причем «наука о национальном характере» – ее частный вид, и второй блок – «наука об обществе» (the science of society), или «социальная наука» (the social science), распадающаяся на «социальную статику» и «социальную динамику» [см.: Милль, 2011].
Вокруг союза «и» в сочетании «нравственные и политические науки» и состава дисциплин до сих пор ведутся дискуссии. Они связаны в первую очередь с вопросом о научности и ангажированности политических наук. Наиболее распространены две точки зрения. Одни исследователи, над которыми довлеет раннепозитивистская схема движения от метафизического к научному знанию, предложенная О. Контом, полагают, что «в XVIII – начале XIX в. собственно политика, политическая экономия, статистика (политическая арифметика), естественное право, учения об обществе, государстве, о государственных финансах часто объединялись под одним названием – “политические науки”. Это и понятно, так как в этом процессе важна была не столько их дифференциация, сколько обособление от других областей знания, и прежде всего от философии, юридических наук, истории» [см., например: Сморгунов, 2009, с. 6].
Вторая точка зрения противоположна: «Все исследования, которые относились к “моральным наукам”, строились на спиритуалистической антропологии и таким образом открыто были противопоставлены процедурам и моделям естественных наук. Спиритуализм Кузена давал общие ориентиры, а отдельные отрасли науки в целом соотносились с философскими науками» [Хейльброн, 2012]. При этом подчеркивается, что моральные и политические
