факторов неудач внешнеполитической стратегии США. Неразрывность связи политики и религии позиционируется ею как императив [cм.: Олбрайт, 2007].
10
Подробно о многообразии проявления религиозного фактора в политике, его трансформациях и новых звучаниях см.: [Мчедлова, 2011; Четверикова, 2005; Лебедев, 2010]. Историческая проекция этой проблематики дана в насыщенной работе [Государство и церковь… 2014].
11
При этом не все исследователи согласны с идеями С. Хантингтона, который сводит основания идентичности к религиозной составляющей. По их мнению, «религия – лишь часть проблемы, a не ее решение» [Anwar, Chivers, 2008; см. также: Митрофанова, 2008].
12
Плодотворно работает в плюралистической парадигме и в сфере переосмысления теории секуляризации И.Г. Каргина, отражая различные аспекты плюрализации, связанные с религией и политикой, см.: [Каргина, 2014].
13
Концепция постсекулярного общества имеет методологической целью снятие контрадикторности между религиозным и светским. На Западе данный подход в политических координатах использует Ю. Хабермас, интересен подход П. Бергера, тогда как в среде российских мыслителей значимое место занимают работы А. Кырлежева, Д. Узлайнера и др. Однако о популярности данной концепции пока говорить не приходится, поскольку политический нарратив данной концепции для российских реалий достаточно проблематичен [cм.: Хабермас, 2008; Бергер, 2012 Кырлежев, 2004; 2011; Узланер, 2009; Синелина, 2012].
14
Это проявляется и в новых политических практиках, демонстрирующих противоречивость и актуальность в оценках манифестации религиозной ориентации или наоборот, ее противоположности.
15
См., например: [Robertson, Garrett, 1991; Beyer, 1994]. Из более поздних работ следует обратить внимание на французский сборник [La globalisation… 2001]. Cм. также: [Кальвез 2008; Элбакян, 2013].
16
Зачастую конфликт между конфессиональными идентичностями в рамках одного религиозного течения становится основным маркером политических конфликтов. Ярким примером служит деятельность ИГ на Ближнем Востоке.
17
Социологические опросы неизменно фиксируют заметно меньшее число верующих в Бога по сравнению с общим числом приверженцев тех или иных конфессий, а также повышение уровня доверия к Церкви как институту. Политические акценты религиозной идентичности, данная проблематика в российском интеллектуальном пространстве освещена, например: [Российское общество… 2015 и др.]. См. также: [Россия в Европе… 2009].
18
Это процессы, получившие реальное выражение в трагических событиях в Париже 7 января 2015 г. и массовых выступлениях после них, свидетельствуют как о пересмотре политического метанарратива Модерна, так и об актуализировавшемся противоречии между правом, свободой, справедливостью и моралью как основном онтологическом противоречии современности.
19
REDCo – «Р
