мира, выстраивались международные отношения, опирающиеся на признание государственного суверенитета, привязку безопасности к балансу сил и ограничению масштаба насилия. Вестфаль признал полицентризм в миропорядке, отделил религиозные вопросы от политики, установил доктрину суверенного равенства, при этом не исключая войны для восстановления баланса сил и притязаний на статус великих держав, но ограничивая масштаб и интенсивность войн.
Венский конгресс 1815 г. путем согласования воль мощных государств устанавливал миропорядок, названный «европейским концертом великих держав» [«Концерт великих держав», 2014, с. 24–25]. При этом Франция после поражения Наполеона была включена в «концерт», поскольку без ее участия европейский порядок был бы менее прочным. Такой порядок дал возможность стабилизации международных отношений почти на 30 лет, а по ряду оценок – и до рубежа столетия. Одна из причин дестабилизации (Крымская война, Франко-прусская война) – стремление Великобритании и Франции найти порядок сдерживания притязаний объединяющейся под эгидой Пруссии Германии [Киссинджер, 2015, с. 27]. Тем не менее Венский порядок делал Великобританию, Россию, Австрию, Францию, Пруссию (Германию) неустранимыми элементами баланса сил. Г. Киссинджер, характеризуя роль России в целом, писал, что она «сумела не допустить установления в Европе единоличного господства какой-то одной страны, выстояв против Карла XII Шведского, Наполеона и Гитлера, тогда как ключевые континентальные элементы баланса сил оказались поверженными» [Киссинджер, 2015, с. 38]. Но для взаимосвязи трех форматов регулирования насилия еще не было достаточных условий: назревала повестка передела мира.
После Первой мировой войны в формате миропорядка возникла «трещина». Суверенитет Германии был девальвирован Версальским договором 1919 г. и результатами Парижской конференции 1919–1920 гг. Из процесса укрепления миропорядка была также исключена РСФСР. На финансово-экономических конференциях Советской России (Брюссель, 1921 г., Генуя и Гаага, 1922 г.) и Германии (Генуя 1922 г.) были предъявлены жесткие требования государств-победителей и их деловых кругов [Шумилов, 2010, с. 38–42].
Г. Киссинджер считает, что западные союзники предопределили подписание Рапалльского договора, «подвергнув остракизму две крупнейшие европейские державы посредством создания пояса малых, враждебных друг другу государств, а также посредством расчленения, как Германии, так и СССР… это создавало максимум побудительных мотивов, как для Германии, так и для СССР, преодолеть идеологическую вражду и сотрудничать в деле подрыва Версаля» [Киссинджер, 1997, с. 235].
Серьезный дефект состоит в том, что Устав Лиги Наций стал составной частью Версальского договора [Рассел, Коэн, 2012]. Так дискриминационная логика Версаля оправдывалась в моральном и международно-правовом планах. Несбалансированный миропорядок повлек за собой искажение принципов международного права и оправдание дискреционных решений держав-победителей.
