диалога чрезвычайно трудно обеспечить духовную консолидацию общества и решать неотложные государственные задачи. Особенно в регионе с доминированием ислама в традициях, в которых присутствует идея постоянного и интенсивного взаимодействия общественной и религиозной жизни.
Признание и поддержка со стороны властных органов, необходимость использования духовно-нравственного потенциала ислама в социальном процессе будет способствовать, на наш взгляд, эффективному управлению обществом, сочетающим религиозные ценности, духовные и этические ценности народов Кавказа, гражданские и правовые нормы Российского государства. И это может привести к этнополитической стабилизации в субъектах СКФО, а также будет способствовать наиболее эффективному решению задачи социализации религиозных общин и создаст комфортные условия для вовлечения религиозных сообществ и верующих граждан в построение гражданского общества, преодоления религиозного изоляционизма.
Но в «чеченском» варианте, в отличие от «дагестанского», власть противодействует предоставлению площадок для диалога носителям радикально-экстремистским идеологиям, отрицающим ценности местного традиционного ислама.
Федеральное законодательство запрещает госслужащим использовать служебное положение в интересах политических партий, общественных, в том числе религиозных, объединений для пропаганды отношения к ним31.
Практика государственно-конфессиональных отношений, особенно на Кавказе, где религия вплетена в культуру его народов, часто оказывается намного шире и многообразнее теоретических положений отделения религии от государства. Кроме того, существует и определенная законодательная противоречивость, что представляется весьма сложным провести четкое разграничение человека на должностное лицо и гражданина, являющегося приверженцем определенной конфессии. В этом плане трактовка того или иного пункта законов зависит от личных пристрастий должностных лиц.
Весте с тем допущение в государственной политике использования религии в политических целях, т.е. клерикализация политики, ведет в конечном итоге к вмешательству власти в «религиозное пространство» и во внутренние дела религиозных объединений.
Говоря о преобладании признаков сепарационной модели государственно-конфессиональных отношений в Республике Дагестан, мы, конечно, не подразумеваем чисто дистиллированный, либеральный стандарт данной модели. Речь идет о том, что имеющиеся властно-религиозные контакты не носят системного характера и в основном ограничиваются контактами в сфере противодействия экстремизму.
В силу чего и эксперты отмечали, что в Дагестане нет эффективной системы отношений между религиозными деятелями и властями республики, из-за чего вести среди молодежи пропаганду традиционного ислама стало непросто, а его многочисленные общины политизированы. На фоне этих трудностей
Собрание законодательства Российской Федерации. № 31. – М., 1995. – С. 56.
