что еще больше усилило бы иллюзию. Женщина настолько реальна, что я ожидаю уловить запах крови, духов и пота. Естественно, никаких запахов я не ощущаю.
– Ну и что вы думаете? – спрашивает меня Джон, ассистент режиссера.
– Она прекрасна, – с искренним восхищением отвечаю я. – Если бы все наши покойники были такими!
Я нахожусь в маленькой, промерзшей насквозь киностудии в Восточном Лондоне. Меня пригласили сюда, потому что в картине, которую сейчас снимают на студии, есть сцена вскрытия, и режиссер хочет, чтобы все – каждый инструмент, каждое движение, каждая фраза – было таким, как при реальном вскрытии.
Я должна помочь им в этом: при том, что это бутафорская прозекторская – я видела немного таких – они все сделали на удивление хорошо. Есть, правда, и странная погрешность. Вместо медицинских ножниц, которыми рассекают ребра, чтобы вскрыть грудную клетку, я вижу резак для болтов, купленный в магазине слесарных инструментов. Этот резак очень похож на прозекторские ножницы, и мне подумалось, что такая замена вполне допустима. Вместо трупного шовного материала, похожего на толстую бечевку, которой перевязывают бандероли на почте, я вижу тонкую зеленую шерстяную нитку, которая легко разрежет нежную кожу трупа. Такая нитка не годится для зашивания разрезов. На магнитной полке для инструментов я увидела также нож для торта. Думаю, что этому не могло быть никаких оправданий…
Возможно, что такие ляпсусы могут заметить только специалисты – врачи-патологоанатомы или лаборанты морга, но уж они заметят, так заметят. «Какого черта здесь делает эта лопатка для торта?» – слышу я недовольное ворчание специалистов. Нет, конечно, есть множество патологоанатомических названий с явно гастрономическим уклоном, например, «болезнь кленового сиропа», «мускатная печень» и «сахарная селезенка». Это наблюдение однажды завело меня в модный кондитерский магазин под названием «Съешь свое сердце». Не думаю, однако, что там могли продавать что-нибудь вроде «бисквитной поджелудочной железы», хотя, на мой взгляд, это название звучит неплохо. Надо при этом учесть, что кожа трупа иногда отслаивается от тела, как корочка круассана, а изо рта течет коричневатая густая жидкость, которую мы называем «кофейной гущей». Не говорят ли такие названия, как «пенистые выделения» и уже упомянутая выше «мускатная печень», о том, что покойник являет собой некое подобие меню «Старбакса»?
Я изо всех сил стараюсь объяснить Джону, что эти ошибки могут быть замечены определенной частью зрителей, но он отвечает, что уже поздно что-либо менять, потому что эту сцену уже начали снимать. Я открываю для себя, что на жаргоне шоу-бизнеса это означает, что «кадры уже смонтированы». Но все же кое в чем я могу дать полезные советы. Например, я рассказываю, что разрезание ребер ножницами требует большого усилия, и при выполнении этой манипуляции на ножницы надо налегать едва ли не всем своим весом, или говорю Джону, какие емкости надо применять для сбора образцов тканей перед их отправкой в лабораторию.
Но
