их. Он что-то кричал, лицо его, обрамлённое короткой бородой, было искажено от ярости, он потрясал мечом, зажатым в боевой рукавице. Остановились переяславцы, сомкнули ряды, с новой силой закипела сеча.
В центре напирали кияне и чёрные клобуки. Свист и улюлюканье неслись из глоток степняков, сабли в их руках так и сверкали.
– Князь! Болгары Святополка гонят! – крикнул подскакавший отрок. – Здорово мы им врезали! Бегут, наложили в порты!
– Зато Изяслав в челе наседает! Гляди! – указал ему Избигнев.
Всё перед глазами Ярослава мешалось в каком-то багряно-серебристом клубке. Непонятно было, чья перемога. Одно понимал он точно: правое крыло его рати опрокинуло-таки переяславцев с черниговцами, и Мстислав, такой всегда жадный до битв, такой искусный стратилат[163], в беспорядке отступает в сторону Серета.
«Вот тебе и берладники! – подумал Ярослав. – Не зря сказывали, будто без их помощи князю Юрью ни за что тогда, три лета назад, Киевом не овладеть было».
Мысли князя прервала неожиданно пущенная откуда-то слева стрела. Пропела она совсем рядом с грудью и пробила малиновое корзно, надетое поверх кольчуги.
Семьюнко рванул в галоп вослед удаляющемуся всаднику. За ним бросились двое отроков. Нападавший мчал что было сил, ударял боднями коня, отстреливался. Но вот один из отроков попал в скакуна беглеца. Конь дико заржал, взбрыкнул и, резко выбросив передние ноги, опрокинул седока. Семьюнко прыгнул на него сверху, ударил плашмя саблей по шишаку, оглушая.
Один из отроков ножом разрезал завязки и сорвал с его лица булатную личину. Совсем молодое лицо предстало взору Семьюнки и подскакавшего следом Ярослава.
– Кто ты?! Почто в меня стрелял? – спросил князь.
– Я… Меня… послали… велели убить… тебя.
– Кто велел?
– Князь Святополк Мстиславич.
– Это правда, ты не врёшь? – спросил, усмехаясь, Семьюнко. – Вот он каков, благодетель-то мой и защитник.
– Правда, не вру я. Мать у меня… в холопки её забрали… Отец купу взял… у князя… А отдать не возмог… Помер… Ну, нас всех в холопы и забрали… Потом тиун княжий приехал… Повёз ко князю… А князь и велел… Говорил, если содею, как нать… Вольную даст… Мать и всю семью… отпустит.
– Ах ты, дрянь! – Семьюнко замахнулся на полоняника плетью.
– Постой! – перехватил его руку своей цепкой дланью с долгими перстами Ярослав. – Что ещё знаешь?
– Нощью один боярин ко князю Святополку приходил. Сговаривались Галич ему отдать.
– Что за боярин?
– Я не ведаю.
– А увидишь – узнаешь?
– Да… Мыслю, смогу…
– Ну вот, – обратился Ярослав к Семьюнке и гридням. – Повязать его, и в обоз. А боярина того покажешь, отпущу.
– Княже! – воскликнул Семьюнко. – Убить он тя хотел!
– Довольно! Я сказал! – прикрикнул на него Ярослав.
Позже,
Военачальник.
