что это к нему обратились с речью. Он почему-то был уверен, что давно уже мёртв и всё, что он в эту минуту видел – происходило «на том свете», причём не с ним. Поэтому, для начала, решил убедиться, что это не видения в раю, а вполне материалистическая картина, и не спеша сделал глубокий вдох. Он слышал своё дыхание! А когда лёгкие, будто кузнечные меха, заполнились воздухом до отказа, он на миг замер, прислушиваясь к собственному сердцу – оно стучало! Однако, делая медленный выдох сквозь зубы, командор невольно опустил подбородок на грудь, и ужаснулся – он был совершенно наг! Хотя, в глубине души был рад тому, что находится в здоровом, а главное, своём собственном теле. Он инстинктивно прикрыл причинное место ладонями, заодно заметив, что руки никуда не делись, и прекрасно его слушались. Но стоило ему сделать попытку попятиться в смущении назад, как он обнаружил, что его, благо дело целые, ноги беспомощно болтаются в воздухе на высоте полутора футов от пола. Киян левитировал! Ему жутко не понравилось это принудительное парение, и он решил открыть рот.
– Почему бы вам не опустить меня на пол? – удивляясь волнительной дрожи в своём голосе, возмутился Плат.
– Ещё рано, – раздалось в центре черепа, – ещё не истёк срок адаптации после карантинного чистилища. Осталось совсем немного.
– Какого ещё «чистилища»?! – Киян чуть было не сорвался на крик.
– Терпение, землянин! Чуть позже мы всё объясним, – инопланетная парочка, не поворачиваясь спиной, стала ускользать назад, и вскоре так же растворилась в молочном тумане, как и появилась.
– Вот черти! Верните моих людей! – уже в полный голос «выпустил пар» раздосадованный командор, начиная суетливо шарить глазами по сторонам, но вокруг была только сплошная ослепительно-белая пустота.
Вдруг, прямо перед собой, на уровне груди и расстоянии вытянутой руки, он увидел в воздухе, невесть откуда взявшийся, какой-то пульсирующий сгусток, размером с горошину. Разрастающийся с каждой секундой, шевелящийся комок непонятного происхождения уже обрёл размеры теннисного мяча, как до Плата стало доходить, что перед его глазами разворачивается ускоренный процесс развития плода какого-то существа, судя по форме свёрнутого в калачик зародыша, окружённого просвечивающим пузырём, наполненным околоплодной жидкостью. У маленького тельца уже исчез хвостик и затянулись жаберные щели, а на крупной голове уже отчётливо стали вырисовываться ушки, ротик, носик и глазки. Теперь уже не было никаких сомнений – Киян становился невольным свидетелем рождения человеческого дитяти безвестных родителей. Опутанный тонкой сетью кровеносных сосудов, пузырь, достигший размера большого баскетбольного мяча, уже явно становился тесен для ребёнка, проворно орудующего ручками и ножками, которые поочерёдно упирались в стенки живого мешка, то и дело создавая на его поверхности бугорки натянутой плёнки. И вся эта визуализация автономных родов, причём, с разных
