как хотели? – блеснул глазами Савинков. – С провокаторами ухо надо держать востро.
– Кто бы говорил, – отпасовал я мяч на противную сторону, при этом стараясь не подать вида, что слово «провокатор» меня задело.
Но Савинков сегодня к словесной игре расположен не был.
– Скажите, Странник, – спросил он угрюмо, – почему вы так со мной поступили?
Мой взгляд требовал пояснений, и Савинков продолжил:
– Я имею в виду, к чему все эти кошки-мышки. Почему вы открыто не выступили против меня, зачем заманили в ловушку. Если вы хотя бы рассказали мне о Стрелкине, я бы вёл себя иначе.
– Потому и не рассказал, что хотел, чтобы вы вели себя так, как и повели, – глядя прямо в глаза Савинкову, ответил я.
Тот под моим взглядом поёжился.
– Но почему?
– Не потому, Борис Викторович, что вы мне глубоко несимпатичны, это бы я пережил, а потому, что вы своим членством наносили непоправимый вред партии.
Глаза террориста номер один зло блеснули.
– А вы, Спиридонова, Александрович, и прочие, получается, для партии благо?
– Да, именно так я и считаю!
– Выходит, война? – спросил Савинков зловещим голосом.
– С вами? – удивился я. – Борис Викторович, побойтесь бога, какая война с покойником? Ваш политический труп смердит на весь Петроград, а скоро засмердит на всю Россию.
Савинков сжал кулаки.
– Пусть так! Но стрелять я при этом не разучился.
– Да полно вам, – отмахнулся я от его слов. – В обозримом будущем вам не стрелять, а отстреливаться придётся. За вами объявлена такая охота, что вам, право, легче застрелиться самому, чем ждать каждую минуту пули со стороны.
Я поднялся с кресла. Взгляд Савинкова напоминал взгляд затравленного зверя. Во мне неожиданно проснулась жалость к этому, в общем-то, незаурядному человеку, потому я отказался от уже готовой сорваться с языка финальной фразы, ограничившись коротким «Прощайте!», и направился к выходу.
Провожавшая меня Зинаида Гиппиус сказала у двери:
– Вы, Михаил Макарович, поступили как последний негодяй, двери этого дома отныне для вас закрыты!
Что я мог ей ответить? Молча поклонился и вышел вон.
Глава пятая
ГЛЕБ
– … Всё, что мы могли сказать по этому поводу, мы сказали, а теперь, извините, нам пора!
Этими словами Ёрш подвёл черту под коллективным разбором Мишкиных «полётов». Делегаты большевистского съезда Ежов, Кравченко и Бокий поднялись с мест и покинули кабинет, притворив за собой дверь. В коридоре их окликнула Ольга, которая так дулась на Макарыча, что даже отказалась принимать участие в беседе:
– Мальчики, я с вами!
Хлопнула входная дверь. Теперь в комендантских апартаментах остались лишь я, Макарыч да Герцог. Жехорский
