удивительно быстро меняют планы, – сказал я. – Значит, пока я уходил на второй круг, они быстренько организовали…
– Нет, – перебил меня полковник. – Они все продумали заранее. Их целью был я. Но вместо того, чтобы сгинуть в адском пламени, ты выжил и спутал им карты.
– Почему тогда они меня не застрелили?
– На глазах всего аэропорта? И куда бы они дели труп? Вот если тело уйдет само под конвоем военной полиции, это не вызовет подозрений. Теперь слушайте меня – ты и Мэри. Поживете несколько дней в отеле. Номер люкс и питание за счет правительства. Можете гулять по городу.
– В противоперегрузочном костюме? – мрачно спросил я. – Он не очень-то годится для повседневной носки. Зато я, наверное, произведу фурор в ресторане.
– Я позабочусь об одежде, – нахмурился полковник.
Через полчаса машина свернула с магистрали на узкую улочку и подъехала к отелю рядом с бывшим военным аэродромом Брансуик. Мне пришлось идти через черный ход, словно беглому преступнику. Лишь в номере я снял противоперегрузочный костюм, принял душ и надел махровый гостиничный халат. И так сойдет.
Моя ненаглядная Мэри уютно устроилась на диване, положив ногу на ногу. Стройная фигура, волнистые светлые волосы, милое, почти кукольное, но не вульгарное, личико. В стюардессы других и не берут.
– Подай мне пульт. Пожалуйста, дорогой, – устало улыбнулась супруга. Странно. А я думал, это у меня сегодня был вылет.
Я выполнил ее просьбу. Экран засветился…
Обычно военный летчик не видит результат своих усилий: в лучшем случае лишь вспышки разрывов освещают кабину, да ударная волна подбрасывает самолет. В худшем – только белые следы ракет режут синеву неба. Выстрелил и забыл – эффективный и безжалостный принцип. Но сейчас я собственными глазами наблюдал последствия моей стрельбы: телевизионщики умеют эффектно подать материал.
На гребнях белопенных, словно кипящих, волн плавали покрытые радужной пленкой солярки деревянные обломки, ящики, спасательные круги. И тела. Мужские, женские, детские.
– Ты еси сотворивший сие, – прошептал я бессмертную цитату Эдгара По.
Прямо перед камерой бурлящий океан подбросил труп ребенка в неуместно-веселом оранжевом пробковом жилете, на секунду мелькнули темные курчавые волосы. Через секунду он скрылся в пене. Молодой человек с бородкой оскалился на гребне высокой волны.
Я прибавил громкость:
–…более трех тысяч беженцев из Тортуганы от режима диктатора Сазалара погибли в результате катастрофы теплохода «Независимость», – надрывался диктор. – После прибытия в Бостон, согласно договору с правительством Сазалара, они должны были быть репатриированы. Однако правозащитные организации настаивали на предоставлении всем бежавшим политического убежища, что спровоцировало кризис в Конгрессе.
Картинка сменилась: в медицинском отсеке на койке лежал обложенный согревающими пакетами мужчина средних лет. Диктор продолжил тараторить:
– В
