Шут ни разу не попался ей на глаза, и графиня о нем просто забыла.
Слуги сновали во все стороны, Анна едва успевала следить за ними и направлять в положенном направлении. Особенно трудно было разобраться, кто и в самом деле старается на совесть, а кто, лелея свою лень, бестолково тычется по углам, лишь бы видимость работы создать, пустить пыли в глаза госпоже графине.
Не имея опыта по части устройств событий подобного значения, Анна остро нуждалась в советчике, и потому послала за семейным духовником преподобным Филиппом, надеясь найти в нем если не идейного организатора, то душевного утешителя. А большую и важнейшую часть дел поручила двум управляющим, положившись на их доброе имя (по крайней мере, воровали они не сверх допустимого, а значит, их можно было считать честными людьми). Себе же она оставила мелкие заботы вроде украшения помещений цветами, гирляндами и забавными китайскими фонариками да покрикивала на служанок, чтобы двигались живее.
Когда наконец показался святой отец, Анна просто-таки кинулась ему навстречу и горячо поцеловала его сухую, благородную, старческую руку.
– Ах, отец мой, ну наконец-то! Я так нуждаюсь в Вашей помощи, ведь именно сегодня я лишена душевных сил, а должна крепиться.
– Да, дочь моя! Уже сегодня твое дитя можно будет с полным правом причислить к племени Евы, ведь она будет законной невестой, а значит Отец Небесный получит еще одну честную продолжательницу рода человеческого… Э-э, дитя, что я вижу? – прервал свою тираду любивший пофилософствовать отец Филипп, протягивая руку и привлекая к себе разрыдавшуюся Анну: – Что же будет, когда увидишь ты маленькую Марихен у алтаря, с лицом закрытым фатой, свидетельствующей о ее невинности и совершенной чистоте? – и узкие ладони ласково пробежали по волосам и дрожащей спине бедной женщины. Она пыталась что-то сказать, но слезы душили ее.
– Пойдем-ка лучше в сад, Анхен! – и добрый отец Филипп бережно повел растерявшую величие графиню мимо удивленных слуг. Мудрые и ласковые глаза его о многом говорили в тот момент, они видели сейчас давно прошедшие годы и Анну-невесту, вот также залившуюся слезами во время венчания. Только намокло еще молоденькое нежное личико под густым дымом фаты… как недавно это было, а вот уже несчастная вдова рыдает в день помолвки дочери. И будто вовсе не было этих лет…
Продолжительная беседа со святым отцом имела большой утешительный эффект и Анна-Гертруда, успокоенная и уверенная в себе, вновь вышла к челяди и задвигала ей как пешками на шахматной доске. Где она, бесспорно была гроссмейстером!
…А вечер удался на славу! Знатные гости, благородный красавец-жених, золотой свет сотен свечей, ломящиеся яствами столы, специально приглашенные скоморохи и акробаты, заставляющие родовитую публику забыть приличия и хохотать до упаду! Проныра Енот сновал между ними, отпуская фривольные шуточки и едкие комментарии, смысл многих из которых понимали далеко не все, и от того они казались не совсем уместными.
