в моей крови ладонь. У платка был приятный сладковатый аромат персика, и я решил, что этот запах теперь тоже надолго запомню.
– Спасибо, – сказал я, невольно хлюпая носом и чувствуя жуткий стыд из-за своего жалкого положения.
– Домой доберешься? – парень внимательно вглядывался мне в лицо.
У него были низкие густые брови и большие темные, с тяжелыми веками глаза, отчего пристальный взгляд тоже казался тяжелым.
– Надеюсь, – неуверенно отозвался я, а потом сразу решил пояснить: – Я в этом районе плохо ориентируюсь. Мне кирпичная семнадцатиэтажка нужна. Полукруглая такая, с арками. Там еще химчистка и парикмахерская.
Парень переглянулся с девушкой.
– Мы бы проводили, – сказал он после некоторого молчания. – Но и так на сеанс опаздываем.
– Иди вон до тех пятиэтажек, – девушка махнула рукой в сторону, откуда я пришел, – за ними будет длиннющий белый дом, отделанный голубыми панелями. Вдоль него до школы. Затем через школьный двор, там с одной стороны детский сад увидишь, а с другой…
Она осеклась. По соседней дорожке медленно, с любопытством уставившись в нашу сторону, проехали двое ребят на большом черном мотоцикле.
Тот, что сидел сзади, в клубной футболке Манчестера, приветственно поднял два пальца вверх. Девушка помахала в ответ.
– После детского сада я найду, – прогнусавил я, зажав кровоточащий нос платком. – Спасибо.
Они быстро ушли, а я, подобрав затоптанные наушники, медленно двинулся в сторону пятиэтажек.
Телефон было жалко до невозможности. Я ждал его с июля, со своего дня рождения. Папа обещал подарок, как только я переберусь к нему. И это было единственной причиной, хоть как-то скрашивающей тягостную неизбежность переезда.
Переезжать я не хотел, и мы довольно сильно поссорились из-за этого с мамой. Целую неделю не разговаривали, а потом я, понадеявшись, что она передумала, попытался помириться, но оказалось зря.
– У меня тоже есть право на личную жизнь, – раздраженно заявила она. – Наконец все стало налаживаться, а тут ты со своими капризами. Семнадцать лет – немалый срок. Все это время я занималась только тобой, а теперь у меня появился ребенок.
– Получается, я не твой ребенок.
– Ну, конечно, мой. Но далеко не ребенок. У тебя рост сто восемьдесят и нога сорок третьего размера.
– Сорок второго.
– Никита! Не нужно ерничать. Это не обсуждается. Летом отдохнешь у бабушки Гали, а с первого сентября как миленький отправишься к папе. Счастье, что он согласился тебя взять.
– Мам, прошу, – я очень старался договориться по-хорошему. – Хочешь, буду помогать с Аленкой? Могу на молочку ходить и во всей квартире хоть каждый день убираться.
– Это всего на год. Как закончишь школу, что-нибудь придумаем.
И так это просто получалось: «всего-то на год». Может, для нее год не срок, а как по мне, так целая вечность. Триста
