мемориала подобное абсолютно неуместно. Другое дело крытая арка. Такое сооружение полностью отвечает определению военного мемориала: бесполезное сооружение, посвященное Богу и украшенное резными огурцами. Это правда, что один арочный проход на погост у нас уже есть. Но почему бы не построить еще один? Выдвигались и другие предложения. Витражное окно, мраморный монумент. Оба предложения прекрасны, особенно второе. Уже давно пора возвести наконец этот военный мемориал, ибо скоро может оказаться слишком поздно. В любой момент, словно тать в нощи, Бог может явить нам себя. А между тем на пути осуществления нашего замысла появилась трудность. Собранных средств несоразмерно мало. Всем надлежит делать пожертвования соответственно своим состояниям. Разумно, чтобы те, кто потерял близких на этой войне, внесли сумму, равную той, какую им пришлось бы потратить на погребальные расходы, если бы их близкие скончались дома. Дальнейшее промедление губительно. Военный мемориал должен быть возведен безотлагательно. Мистер Бодиэм воззвал к патриотическому долгу и христианским чувствам присутствующих.
По дороге домой Генри Уимбуш размышлял о том, какие книги он подарит Мемориальной библиотеке, если строительство таковой когда-нибудь осуществится. Он решил пройти тропинкой через поле, так гораздо приятнее, чем плестись по дороге. У первого прохода через изгородь собралась компания деревенских парней, неотесанных молодых людей в чудовищных мешковатых черных костюмах, которые любое английское воскресенье и любой праздник превращают в подобие похорон; все дымили папиросами и грубо хохотали. Компания расступилась перед Генри Уимбушом, и, когда он проходил мимо, парни вежливо прикладывали руку к головному убору. Он отвечал на их приветствия, но при этом лицо его оставалось таким же невозмутимо строгим, как его котелок.
Во времена сэра Фердинандо, размышлял он, как и во времена его сына сэра Джулиуса, у этих молодых людей были бы свои воскресные развлечения даже здесь, в Кроме, в захолустном сельском Кроме. Они могли бы состязаться в стрельбе из лука, играть в кегли, танцевать – словом, принимать участие в общественных увеселениях как люди, сознающие себя членами одной сельской коммуны. А теперь у них нет ничего – ничего, кроме сурового «Клуба для юношей», организованного мистером Бодиэмом, да изредка устраиваемых им же танцев и концертов. Выбор у этих молодых людей невелик: либо скука, либо городские радости в столице графства. Деревенских развлечений не осталось, пуритане выжгли их каленым железом.
У Джона Мэннингема в дневнике от тысяча шестисотого года есть знаменательный пассаж, припомнил он, очень знаменательный пассаж. В Беркшире члены некоего суда магистратов, магистратов-пуритан, прослышали об одном скандальном явлении. Однажды летней лунной ночью они со своими posse[46] отправились в рейд и где-то в горах наткнулись на компанию мужчин и женщин, обнаженными танцевавших среди овец в загоне. Судьи
Posse comitatus
