ты своего добился, не стоит испытывать судьбу, отпусти их и езжайте на здоровье.
– Э, нет, начальник, – ответил Буза, – только я их отпущу, мое путешествие тут же закончится, а я этого не хочу.
– Да брось ты, – говорил начальник, придавая своему голосу если не отеческий оттенок, то дружеский, коим говорят после того, как сделают глоток чая из одной кружки, – кому вы нужны сейчас, вон и прокурор говорит, что вам лучше будет, если вы ребят отпустите.
– Все, начальник, закончили, – оборвал Буза, – мне будет лучше, если они будут при мне. И не пудрите мне мозги, я вас, как рентген, насквозь вижу.
Начальник отошел от машины, удивляясь интуитивной прозорливости Бузы, потому что буквально в то время, когда Буза и Хряк перемещались с заложниками в автозак, в колонию прибыла группа захвата, которой командовал двухметровый капитан из Н-ска, а с ними приехал генерал-майор внутренних войск Маров, хотя сам Маров считал наоборот: это он прибыл в тараканинскую колонию, а уж с ним приехала группа захвата.
Маров и капитан были недовольны тем, что начальник колонии не дождался их и дал возможность захватчикам спрятать заложников в машину, а саму машину выставить так, как было удобно одним захватчикам: посредине плаца.
– Ну ты… додумался, – распекал Маров начальника колонии в присутствии и младших по званию, и подчиненных, – хреновей ты ничего не мог придумать.
Начальник стоял перед генералом красный как рак и время от времени говорил:
– Виноват, таш генерал, виноват…
Начальник мысленно рвал волосы на голове, и не только потому, что ему был неприятен начальственный разнос. Он мог бы затянуть предоставление автомобиля, и заложников освободили бы в его колонии. А теперь было ясно, что упущен удобный случай и все другие по закону подлости будут неудачны, и начальник был уже согласен с тем, чтобы освобождение заложников произошло не у него в колонии, потому что теперь ничего хорошего ждать не приходилось.
Генерал продолжал выходить из себя. Ему не хотелось ехать по мерзлой и кочковатой дороге полтораста километров, да потом еще разбираться с захватчиками в Каминске, тогда как это можно было сделать сейчас и уже к вечеру улететь в Н-ск.
Капитан тоже был недоволен. Он считал и себя, и своих ребят специалистами по рискованным операциям, и его не прельщала роль конвойных, которая отводилась его подразделению в случае отъезда.
Прибежавший ДПНК, неумело козырнув, стал докладывать начальнику колонии, что Буза требует его.
Генерал, для которого подобное нарушение субординации было серпом по горлу, взъярился, поставил ДПНК по стойке «смирно» и стал воспитывать, суть «воспитания» сводилась к тому, что ДПНК в свои сорок с лишним лет не научился отличать подполковника от генерала и не знает, что прежде чем обратиться к подполковнику, нужно испросить об этом разрешения старшего по званию.
ДПНК стоял перед генералом не менее красный, чем его начальник. И так продолжалось бы долго, не вмешайся прокурор.
– Что
