убить, – произнес он. – Ему следует поклоняться».
В его черных глазах плясал мрачный восторг.
«Не тревожьтесь. Я вас научу. И придет время…»
Осарон распростер руки.
«Я сделаю этот мир достойным меня».
Келл слишком поздно понял его замысел.
Он ринулся наперерез. А Осарон, раскинув руки, качнулся назад и упал.
Подбежав, Келл успел увидеть, как король теней рухнул в красные воды Айла. Его тело вошло в воду без всплеска и ушло в глубину. И стало растворяться, как пролитые чернила. Лайла прижалась к Келлу, пытаясь что-нибудь разглядеть. Над крышей раздались крики. И только они вдвоем молча стояли и с ужасом смотрели, как расползается в воде перо черноты, растет, растет, растет полоса мрака. Через минуту алое сияние погасло, и волшебная река стала непроглядно черной.
Алукард мерил шагами комнату принца и ждал новостей.
Он ничего не слышал, кроме того единственного вопля, криков стражников в коридоре и шагов наверху.
Роскошные занавеси и балдахины, пышные ковры и подушки полностью поглощали все звуки, отрезая комнату от внешнего мира, и покои были погружены в невыносимое безмолвие.
Они были одни – капитан и спящий принц.
Король ушел. Жрецы тоже. Даже королева ушла.
Они удалялись один за другим, на прощание бросая на Алукарда взгляды, в которых читалось: «Посиди, побудь с ним». Можно подумать, он уйдет. Он бы с удовольствием сбежал от давящей тишины и незаданных вопросов, но только не от Рая.
Последней ушла королева. Постояла несколько секунд между кроватью и дверями, будто разрываясь надвое.
– Ваше величество, – сказал он. – Я его поберегу.
В этот миг с ее лица словно спала маска – королева превратилась в напуганную мать.
– Если бы ты мог…
– А вы можете? – спросил он, и взгляд ее огромных карих глаз метнулся к Раю, задержался очень, очень надолго. Потом она все-таки ушла.
Что-то привлекло его внимание к балкону – не движение, а изменение света. Он подошел к стеклянным дверям и увидел, как по стене дворца сползает тень, как пелена, как шлейф, как глянцево-черный занавес. Он мерцал – то твердый, то дымный, то опять твердый, и эти волны прокатывались от дворцовой крыши до речного берега далеко внизу.
Это, скорее всего, магия, но в ней нет ни красок, ни света. Если она и соткана из нитей силы, он этих нитей не различал.
Келл рассказал им об Осароне, о ядовитой магии другого Лондона. Но как можно сделать вот такое? Разве это под силу любому магу?
– Он демон, – сказал тогда Келл. – Осколок живой, дышащей магии.
– Осколок магии, возомнивший себя человеком? – спросил король.
– Нет, – ответил Келл. – Осколок магии, возомнивший себя богом.
И теперь, глядя на колонну, свитую из теней, Алукард понял – это существо не повинуется линиям силы. Оно само создает их из ничего.
Он
