но уверен, это – не наказание. Скорее всего, нам именно так оставляют задачи-маячки, в процессе решения которых мы сможем отыскать путь к двери.
– Хлебные крошки? – больше всего предположение старика походило на сказку про Гензеля и Гретель.
– Скорее, нить Ариадны – путеводная нить, потому что крошки могут быть съедены воронами, без шансов найти выход, а наши задачи никуда не денутся и будут вести нас, пока мы их не решим все до единой.
– Чтобы Вы ни говорили, все равно лишение памяти больше похоже на наказание.
– Ты ошибаешься, – помотал головой старик. – У меня было достаточно возможностей, чтобы поразмыслить над разницей между уроком и наказанием. Поэтому с такой уверенностью и говорю, что нам преподается урок с единственной целью: научить чему-то. Скорее всего, при жизни мы что-то не решили или нарушили какие-то правила. Теперь каждому из нас предоставлена возможность это изменить и лишь затем двигаться дальше. Здесь нужно завершить все, что не смогли завершить там. Я так думаю.
– Завершить? – мысли, осознание, освобождение… Теперь, кажется, все становилось на свои места. Хотя я внутренне и сопротивлялся, но ощущение правдивости услышанного затмевало все сомнения.
– Наши упущенные шансы, – продолжил старик, – недосказанные слова, нереализованные желания или несовершенные поступки никуда не уходят, дожидаясь, когда кто-нибудь, наконец-то, поставит за ними точку. И даже когда придет Конец Времен, и ВСЕ обратится в НИЧТО, останутся лишь наши незавершенности, одиноко болтающиеся в пустоте, в бесконечном ожидании. И именно здесь тебе дан шанс хотя бы раз добраться до конца и увидеть, что находится дальше.
Или же бесконечно трястись по железной дороге.
Слова старика меня явно зацепили. Кажется, не было произнесено ни единого звука, к которому хотелось бы придраться.
– Значит, от меня требуется найти свое прошлое. И как же это сделать?
– Я же сказал: иди за своими желаниями и чувствами. Только так ты сможешь прийти, куда нужно. Тем более, что теперь ты знаешь – этот мир твой, а, значит, он улавливает каждый флюид твоих настроений и мыслей. Все не так уж сложно.
– А-а, можно вопрос? – замялся я, не зная, как подступиться.
– Ты спрашиваешь, я отвечаю. Таковы правила игры.
– Дело в том, что вопрос не про меня. В общем… А какие задачи у Вас? Если Вы столько знаете, почему сидите в этом ужасном месте совсем один?
Лишь стоило задать вопрос, как старик отстранил голову от стены и впервые разомкнул веки, уставившись на меня абсолютно белыми слепыми зрачками.
По телу мгновенно растекся страх.
Я неправильно выразился – зрачки у старца отсутствовали вовсе. Это и впрямь страшно: когда на тебя смотрят, а зрачков… Нет!
– Испугался? – заботливо, явно стараясь казаться дружелюбным, спросил старик, так и не отвернувшись. Наверное, он хотел, чтобы я привык
