именно! – Глаза Отца Водоля расширились. Вид у него стал слегка безумный. – Ты человек. Тебе здесь не место.
– Отец Рождество тоже человек. Как и Мэри. Им здесь тоже не место? Мне кажется, остальные эльфы так не думают.
Музыка играла всё громче и громче. Отец Водоль наклонился ко мне и сказал очень тихо, но так, чтобы я расслышала каждое слово:
– Девочка, ты плохо знаешь эльфов. Видишь ли, они очень изменчивы. Один неверный шаг, и они от тебя отвернутся. Впрочем, скоро ты сама всё поймёшь. Уж я тебе обещаю.
– Я тебя не боюсь.
– Пока, – подчеркнул Отец Водоль. – Ты пока меня не боишься. Не забывай смотреть, куда ставишь свои большие ноги.
Сказав это, Отец Водоль развернулся и ушёл. Все вокруг были слишком увлечены танцами, чтобы заметить, как улыбка на моём лице сменилась выражением беспокойства. Я поняла, что самый злобный эльф в Эльфхельме стал моим врагом, и остаток вечера не могла выбросить это из головы.
Я совсем забыла, что на следующий день мне предстояло пойти в школу эльфов…
Мой первый год в школе эльфов
Эльфы маленькие, но дети эльфов ещё меньше. Хотя технически я сама была ребёнком, природа не обделила меня ростом, а потому по эльфийским стандартам я была слишком высокой – тем более среди эльфят.
Входя в класс, я постоянно билась головой о притолоку, с трудом втискивала ноги под парту, а стул для меня был таким низким, что мне казалось, будто я сижу на полу. Крошечные карандаши так и норовили выскользнуть из пальцев, а буквы едва помещались на строчках в эльфийских тетрадках. Что же до школьного туалета… скажем так, по возможности я старалась туда не ходить.
Но мне нравилось то, что у каждой классной комнаты имелось своё название. Морозный класс соседствовал с Пряничным, за ним следовал Класс бубенцов, а самые старшие эльфята учились в Классе омелы. Я же ходила в Класс снежков.
Моей соседкой по парте была маленькая улыбчивая эльфа по имени Мерцалка. Она успевала по всем предметам. Эльфята, да и эльфы, вообще большие молодцы, но Мерцалка была особенной. Она была хороша во всём ещё и потому, что пусть по эльфийским меркам и считалась ребёнком, но на самом деле ей было двести семьдесят два года.
– Двести семьдесят два с половиной, – уточнила она в первый же день. – Знаю, по мне не скажешь, но дело в том, что эльфы взрослеют, пока не достигнут идеального возраста – то есть возраста, когда мы находим своё призвание, то, что делает нас счастливыми. Со многими эльфами это случается далеко не сразу. Им требуется много-много лет на то, чтобы понять, чем же они хотят заниматься.
Об этом я уже знала. Отец Топо, например, перестал стареть в девяносто девять лет. А Отец Рождество, который по рождению был не эльфом, а человеком, на которого наложили чудовство, обнаружил своё призвание где-то в шестьдесят. Но некоторые эльфы перестают взрослеть очень рано. Так, Мерцалке было одиннадцать лет – и одновременно двести семьдесят два (с половиной) года.
Всего в Классе снежков
