взмолился Сангре. – Одну просьбу дозволь. У тебя ж в порубе уйма людей сидят, верно?
– И что с того? Чай, за дело, а не просто так.
– Ну да, ну да, – торопливо согласился Петр. – Речь не о том. Просто если их провести перед покойником, может, кто его и признает. А отталкиваясь от этого, попробуем прояснить – где жил, чем и как. Глядишь, и среди князей ясность появится.
– А вот оное ты неплохо измыслил.
– И еще одно, – замялся Сангре. – Объявить надо: того, кто признает, помилование ждет. – Подметив тень сомнения на лице Михаила Ярославича, он заторопился с пояснениями. – Ты не думай, мы ж его сами вначале расспросим, все проясним основательно, и, если он соврал, чтоб свободу получить, ему хуже, пропишем по самое не балуй.
– Ладно, – нехотя согласился князь. – Ради такого дела отпущу одного лиходея. Вот послезавтра и учнете свои смотрины.
– А пораньше?
– Ныне притомились поди с дороги – ни к чему. А к завтрему с утречка жду у себя в тереме. Там слово свое поведаю. И так мыслю, после него вам… недосуг станет людишек из порубов вытягивать.
И он вышел.
Глава 2
Почти хеппи-энд
Побратимы переглянулись, недоумевая. Чего им ждать от завтрашнего визита, гадали долго, но ни к какому конкретному выводу не пришли – слишком много вариантов. Особенно с учетом многозначительной паузы и последующего пояснения: «недосуг станет». С чего бы?
На всякий случай друзья приняли кое-какие меры по подготовке к срочной эвакуации, а проще говоря, побегу из города. Загодя предупрежденные литвины к вечеру вывезли в свой дом-казарму, стоящую в пригороде Твери, за городскими стенами, сундуки с одеждой и наличностью, оставив лишь шкатулку с серебром – на бытовые расходы. Дабы княжеские дружинники не застигли их врасплох, Сангре предусмотрительно распорядился удвоить сторожевые посты. Да и внутри самого терема, где он жил вместе с Уланом, тоже выставили ночную стражу.
Однако ночь прошла спокойно. Да и в городе царила тишина, о чем успела сообщить спозаранку пробежавшаяся по торжищу Заряница. У княжеского терема тоже было все как обычно, и Сангре порадовался, что они прихватили с собой в качестве сопровождения всего четверых: пару оруженосцев и телохранителей.
Тем не менее в приемный зал, как Петр про себя называл здоровенную комнату, где собирались княжеские советники, побратимы вошли слегка робея. Как ни крути, но дело, порученное им, они в конечном итоге завалили, а значит, какое-то наказание должно последовать. И насколько оно окажется суровым, поди пойми.
Завидя их, бояре, сидевшие по лавкам, расставленным у стен, принялись вполголоса переговариваться. Во взглядах, бросаемых на побратимов, читалось разное. У Кириллы Силыча и нескольких, сидевших поблизости от него – дружелюбие. Зато в глазах сидевших подле Ивана Акинфича рдела враждебность, а сам Акинфич и вовсе полыхал лютой ненавистью.
Слегка
