свете по стенам заплясали зловещие тени. Однако лицо графини оказалось тщательно вымыто, исчезли пятна крови и ила. Виднее стали следы ударов, но мертвенно-бледные черты по-прежнему были красивы.
Лекок наклонился над столом, чтобы рассмотреть убитую поближе.
– Госпоже де Треморель, – объяснил доктор Жандрон, – нанесли восемнадцать ударов кинжалом. Но только одна из этих ран была смертельной: вот, видите, она нанесена почти вертикально, здесь, чуть ниже плеча.
Указывая на зияющую рану, он придерживал убитую, чьи пышные золотистые волосы разметались по его левой руке. В глазах графини застыл ужас. С полуоткрытых губ, казалось, готов был сорваться крик: «Спасите! На помощь!»
Папаша Планта, человек с каменным сердцем, отвернулся, а доктор, раньше других справившийся с волнением, продолжал тем несколько высокопарным тоном, каким говорят профессора в анатомическом театре:
– Лезвие ножа было, по всей видимости, шириной три сантиметра и длиной не менее двадцати пяти сантиметров. Все остальные раны – в руку, в грудь, в плечо – сравнительно неглубоки. Можно предположить, что они были нанесены спустя по меньшей мере два часа после той, которая оказалась смертельной.
– Прекрасно! – вырвалось у г-на Лекока.
– Заметьте, – поспешно произнес доктор, – что я ничего не утверждаю, я высказываюсь чисто предположительно. Явления, на которых основывается мое личное мнение, слишком мимолетны, слишком неуловимы по своей природе, слишком, наконец, спорны, чтобы позволить мне что-либо утверждать.
Речь доктора причинила, по-видимому, живейшее неудовольствие Лекоку.
– И все же, – начал он, – в данный момент…
– Единственное, что я могу утверждать, – перебил доктор Жандрон, – единственное, что я с чистой совестью подтвержу в суде под присягой, сводится к следующему: все ушибы головы за исключением одного имели место после смерти. Это бесспорно и не подлежит ни малейшему сомнению. Когда жертва была еще жива, ей был нанесен удар вот сюда, над глазом. Как видите, кровоизлияние в тканях было весьма значительно: видна огромная опухоль, свинцово-серая, а в середине почти черная. Прочие ушибы носят совершенно иной характер: смотрите, вот сюда пришелся такой сильный удар, что височная кость оказалась проломлена, однако не осталось ни малейшего кровоподтека.
– По-моему, господин доктор, – предположил г-н Лекок, – из того известного и доказанного факта, что графине после ее смерти нанесли ряд ударов тупым орудием, можно сделать вывод, что удары ножом были также нанесены ей уже после того, как она перестала дышать.
Г-н Жандрон на мгновение задумался.
– Возможно, вы и правы, господин сыщик, – сказал он наконец, – и я со своей стороны убежден, что так оно и было. Однако эти выводы я не вставлю в отчет. Судебная медицина должна придерживаться лишь очевидных, доказанных, неоспоримых фактов. При малейшем сомнении, пускай самом ничтожном, она обязана промолчать. Более
