Совета Тринадцати все знатные господа на вопрос Хранителя Порядка о проведении казни над Сарвиллом, странником из Медвежьего квартала, уверенно и равнодушно подняли пятерню на уровень своих глаз, чем заставили нечистых на руку жителей Дастгарда на какое-то время залечь на дно.
Под аплодисменты местных жителей на эшафот поднялся Хранитель Порядка. Витиеватый вычурный костюм правой руки короля сделал бы для всех из него мальчишку и заставил бы разразиться хохотом тысячную толпу, если бы каждый житель этого города не знал об истинной мужественности, жестокости и хладнокровии Дориана Орегха. Недолго повозившись с кожаным свитком в руке, он побежал по пергаменту своим нахмуренным внимательным взглядом.
– Сарвилл Кхолд, странник из Дастгарда. Признан виновным в хищении имущества короля, незаконном проникновении на территорию замка Шаарвиль, освобождении из-под стражи принцессы Лианы и использовании ее магических способностей в своих корыстных целях. – Выкинул в толпу хранитель со своеобразной подачей, после которой сделал паузу, будто ожидал аплодисментов за своевременный, трогательный и правдивый тост на свадьбе. Так и не дождавшись оваций, он свернул пергамент и махнул рукой, давая понять стражникам, что наступило время виновника торжества.
Человека подвели к петле.
– Скажешь что-нибудь напоследок? – Дориан Орегх не смог сдержать своей паршивой ухмылки.
– К чему этот спектакль? – ответил медведь. – Могли бы просто положить мне двойную порцию тюремной жратвы.
Толпа зарычала, отреагировав на колкое заявление. Сарказм – качество, без которого ни один хорошо знающий странника человек не мог себе его представить. Сарвилл и сам никогда бы не подумал, что не сможет сдержаться в столь «ответственный» момент.
Тень, стоявшего позади храма, падала прямо на эшафот. Создавалось впечатление, что здание строилось специально на этом месте, чтобы полуденное солнце не мешало зрителям в первых рядах наблюдать за казнью.
Хранитель Порядка приказал палачу надеть обвиняемому петлю на шею – веревка, служившая проводником на тот свет, туго затянулась.
– До полудня осталась одна минута, – заявил Дориан Орегх и бросил взгляд на смертника. Его бледно-серые глаза с презрением глядели на обвиняемого и, словно, шептали ему, что через минуту они получат неизгладимое удовольствие.
Стало так тихо, что младенец где-то в толпе испугался этого умиротворения и закапризничал. Мать быстро вынула грудь из платья и угомонила ребенка. Над площадью повисла оглушающая тишина. В голове Сарвилла, одно за другим, понеслись воспоминания.
Он видел, как рыбачит с отцом у реки. Всем телом ощущал прикосновение того влажного воздуха, слышал журчание воды, щебет птиц из леса за спиной и совсем родной и незабытый голос отца.
– Сарвилл,
