памятного положения ПРОГРЕСС В ОДНОМ ОТНОШЕНИИ ВСЕГДА РЕГРЕСС В ДРУГОМ, прямо к тому и призывающее… Ещё выразительнее выглядит на этом фоне случай с рамапитеком – его приговаривают по покинувшему ветвь орангутангу, т. е. СУДЯТ ВСЕХ ПО ПРЕСТУПНИКУ, УШЕДШЕМУ ОТО ВСЕХ – и при этом в наборе качеств, которые будут прославлять в будущих архантропах, при том что в момент актуализации они уже выступают как привходящие обстоятельства открывающейся стагнации? Естественная приспособляемость с более широкого обозрения эволюции оборачивается другой стороной – чем лучше приспособлен организм к данным условиям, тем труднее ему перейти в другие: в очереди на выживание по смене условий среды обитания как и произвола перемещений в них ОН СТОИТ НА ПОСЛЕДНЕМ МЕСТЕ в отношении своих современников менее острохарактерного типа… И естественный вопрос, которого я тем не менее ни от кого не услышал – А КУДА ДЕЛСЯ универсальный балласт? Обратился в подиум проскочившему выскочке? Или вился в продолжениях, которые где-то, как-то, в чём-то несут и зародышевые споры его неповторимости в прочей массе других, уже укрощённые к обще-фоновому уровню? Природа не знает прямых линий… А дихотомии отрицания? Именно в поле покинутого отрицания накапливается нерасчленённое богатство комбинаций будущего выбора – природное основание философского постулата М. Хайдеггера: БУДУЩЕЕ ВРЕМЕНИТСЯ В ПРОШЛОМ… В сущности Потто и Орангутанг всё более детализирующиеся морфологемы будущего, но последнее варится в тёмном котле их неучастия; они только историческая данность ступеней внешней эмбриологии к грядущему итогу. Но одновременно и поразительное достижение естественного отбора – самые длительно существующие млекопитающие и понгиды, потому что перестали изменяться…/два года спустя после того как были написаны эти слова я узнал, что геном Орангутанга содержит 250 дуплетов изменчивости против 1500 у шимпанзе и 3000 у человека…/.
Таким образом рамки «широкого антропогенеза» задаются границами взаимореализации на общм поле двух процессов: эволюционной изменчивости к текущим условиям среды и противостоящей ей консервации состава наличного, принимающей внешнюю форму утверждением универсализма, как специфического средства сохранения всего богатства витальности на онто и филогенезе; как бы следования императиву быть не «самым», но «во всём». Как то говорят «гений делает гениально только одно дело – простой человек посредственно, но все»…Человек по итогу реализовался как универсум – т.е. в значительной, если не в большей степени, в рамках второй тенденции, своего рода эволюции наоборот, сохранением «всего» вместо хватания «лучшего», принявшей форму суверенного вида эволюции «не меняться в том, где меняются другие…», подбирая и накапливая «регрессы» тех кто уносился в остро-узкий «прогресс»…Я называю такую форму «эволюцией отражения», если первая полагается «прямой»; в сущности
