С именем, перелицованным на блатной лад, – Серый. И что самое неприятное, у сироты на этом свете был один-единственный близкий родственник – дядя Игорь. Дедушки и бабушки, которые обзавелись сыновьями в немолодом возрасте и которым хорошо было бы сбагрить этот подарочек, в живых уже не было.
Конечно, можно было бы послать его на все четыре стороны. Благо он, несомненно, уже ошивался в компании молодняка – бандитских приготовишек, тряся мелких предпринимателей. На это и смог бы жить. Но по закону мальчику, не достигшему шестнадцатилетнего возраста, нужен опекун, который воспитывал бы его и нес ответственность за все его деяния. Конечно, можно было бы сдать племянника в детский дом, но тогда деловой мир наградил бы Игоря клеймом жестокосердного изверга, бросившего сироту на произвол судьбы. А с этим было бы крайне затруднительно расширять круг компаньонов.
Игорь лихорадочно перебирал в уме варианты достойного выхода из безвыходного положения, один нелепее другого. Европейский частный пансионат, где сирота, изнывая от скуки, изнасилует классную даму. Суворовское училище, где сирота изувечит двоих-троих однокашников. Школа-интернат олимпийского резерва по восточным единоборствам, учебная парусная шхуна «Товарищ», школа для одаренных детей при Новосибирском академгородке, двухгодичный кругосветный круиз…
Пришлось остановиться на самом нежелательном варианте: терпеть его у себя дома два года – до получения паспорта, после чего можно будет выставить ублюдка на законном основании.
После въезда нового жильца жизнь в доме сразу же превратилась в сущий ад. Матерные слова были неотъемлемой частью речи племянника, без них она утрачивала всякий смысл. Позволить ему свободно материться было невозможно, поскольку в семье росли две дочери – Жанна и Полли. Но и запретить было нельзя, так как это было бы равносильно приказанию вообще ничего не говорить. Возникала и масса иных проблем. Например, урловатые друзья, которыми он довольно скоро обзавелся в соседнем поселке. Правда, после их второго визита, когда исчез видеоплейер младшей дочери, охране было дано указание не пускать их на порог. Племянник по этому поводу немного побушевал, разбив в знак протеста телевизор и антикварную вазу, но смирился. Хуже было с девками, с которыми охрана несколько раз отследила его в московских притонах. Не хватало, чтобы в дом какую-нибудь заразу притащил.
Создалась любопытная ситуация: присутствие в доме племянника было омерзительно, отсутствие – чревато каким-нибудь криминалом, о котором конкуренты, дрожа от удовольствия, раструбят на весь свет, засунут во все газеты, на все телеканалы: «Неопровержимые доказательства криминального происхождения капиталов Игоря N». В принципе, враги вполне могли подтолкнуть племянника с гипертрофированной мускулатурой и недоразвитыми мозгами, например, к ограблению пункта обмена валюты. Ради этого удовольствия они, пожалуй, и откроют его в поселке, чтобы далеко не надо было ездить: прорежут
