общага, пусть там живут люди с семьями, пусть живут годами. Никто основательно обустраиваться не желал. Сколько длилось обучение, года два-три? Все это время так и жили, не распаковывая чемоданы. Кому придет в голову приобретать обстановку, когда в любой день могут отослать к чертям, на самый край отчизны, а то и подальше, за ее край. Иные, способные, закончив академию, оставались в ней преподавать, но так и продолжали жить в общежитии, но уже не годы, а десятилетия, питая надежду получить жилье. Соответственно, в качестве мебели использовались подручные средства. А что у артиллериста всегда под рукой и в избытке? Правильно, ящики от снарядов. И со стрельб все тащили к себе освободившуюся тару. Квадратные ящички, не знаю от чего, вероятно от противотанковых мин, сложенные стопочкой, становились стульями. Плоские ящики от патронов, побольше, служили столешницами. Особенно были ценны ящики от реактивных снарядов, длинные, глубокие. Поставленные вертикально превращались в гардероб, вместо дверцы – занавесочка. (Дизайнеры ИКЕА наверняка впоследствии украли эту идею – шкафы без дверец.) Положенный набок, он становился сервантом или секретером, положенный на пол мог одновременно быть кроватью и комодом. Из отдельных досок строились стеллажи, книжные полки. А надо сказать, лучшие доски Советского Союза шли на изготовление ящиков для снарядов. Сухие, крепкие, гладко обструганные, могли служить годами. Мечта советского садовода. Полупустыми ящиками был заставлен весь коридор. В них складывались какие-то тазы, автомобильные колеса, запчасти, детский спортивный инвентарь, санки, лыжи. Первое впечатление – ты попал на какой-то полуразграбленный склад, в котором злодеи вскрыли все ящики, но не нашли ничего ценного.
Стоим с приятелем в конце коридора, курим.
– Долго тебе еще здесь?
– Почти год, потом обещали домой.
Домой – это не совсем домой, а к постоянному месту службы, где, впрочем, своего жилья тоже не было.
По коридору на трехколесном велосипеде катит девочка лет пяти. Подъезжает:
– Здластвуйте!
– Ну, здравствуй! Ты кто?
– Я Лена-ящик!
Ну, думаю, все, это конец, ребенок на вид нормальный, а крыша потекла. Ящиком себя представляет. Жаль. Да посмотришь по сторонам, не удивишься.
– А кто же тебе такое прозвище дал?
– Мама с папой. У меня мама-ящик и папа-ящик.
Друг, зная мою склонность к аффектам, начинает успокаивать:
– Да не волнуйся ты так, это их фамилия. Ребята тоже с Украины, пятый год тут живут. Подходящая фамилия, да?
– Да уж, куда как подходящая. Правду говорят: нет слова, которое не может стать украинской фамилией.
– Ладно, пойдем, мне с дома самогоночки прислали, когда еще встретимся?
Coitus letalis
У нас в приемном отделении евроремонт. Красиво, но тесно. Ночью приходится переступать через людей, спящих на полу
