смелости, но с другой стороны ей вовсе не хотелось быть таким же фриком, как этот странный субъект. Она хотела, чтобы паренёк повернулся. Знавала она таких, сбоку вроде и ничего, а в анфас – хоть в рожу плюй.
Спустя три томительные станции случилось чудо – он повернулся. Сердце замерло. Такого совершенства Лене видеть не приходилось. Его губы были чётко прорисованы, будто искусный художник трудился над своим шедевром, не покладая рук ни дня, ни ночи. Высокие скулы и подбородок идеальной формы, балансирующей между мужественной и просто милой. «Господи… почему мне тридцать пять?..»
Это было несправедливо. Нельзя показывать тридцатипятилетним женщинам молодых пареньков с такой сексуально невинной внешностью. От него веяло молодостью, юношеским задором, и в прищуренных глазках поблёскивали искринки похоти. Кровь с молоком. Он просто пыхал здоровьем – на чистых, словно бархатистых, щеках проступал румянец, губы ярко выделялись и тянули как магнитом. Несправедливо!
Лена сглотнула. Её взгляд судорожно бегал по его лицу, будто измождённый странник, хлебавший из наконец предложенного кувшина. Лена пыталась запомнить каждую чёрточку, каждый миллиметр этого безупречного образа. Она пока не знала, зачем, но иначе было невозможно.
Он продолжал забалтывать девчонок. И что он в них нашёл? Хм, та мелкая, с прыщами, похоже, его девушка. По его ладони пробежались её наманикюренные пальцы, и Лена заметила, что на его плече висит два рюкзака – один явно женский. «Мог бы найти и получше». Действительно, с такой внешностью ему было где развернуться. Слишком обычная, слишком неухоженная для него. Но он не был похож на модника или ловеласа. Такой простой и такой красивый.
Он улыбнулся, и сердце в очередной раз ёкнуло. Идеально ровные зубы с естественной белизной, не вычурной и безобразной. Ну хоть один недостаток? Хоть один! Нет, он был совершенным творением, венцом эволюции, идеалом.
Поезд остановился, и компания развернулась к другому выходу. «Нет!» Лене было ехать ещё четыре станции, а он сделал шаг в разверзнувшиеся двери. Времени на раздумья не было, и Лена сама не поняла, как встала и вышла следом за ним.
Двенадцатый час вечера, темень, чужая станция и чужой район. И что она намеревалась делать? Что?
Сердце колотилось, подкатывая к горлу тошнотворный комок. «Что ты делаешь?!» Но иначе она не могла. Не могла просто уехать и забыть это лицо, эту улыбку. Она бы себе этого не простила. Девчонки – точно сёстры, слишком уж похожи. Паренёк просто обязан проводить этих двоих, а потом он останется один. Точно. Совсем один на тёмной улице. И что? Что она сможет сделать? Подойдёт познакомиться или изнасилует в кустах? Боже правый! Как бы он ни был хорош, ей и насиловать-то его нечем.
Лена держалась на расстоянии. А те продолжали смеяться и не замечали следовавшую за ними женщину. Да даже если бы и заметили, и что? Кто бы мог подумать, что левая
