тем более голоде в деревне не ведали. По крайней мере, разговоров об этом не заходило.
Всё изменилось в двадцать девятом. Вернувшиеся с уездного базара мужики привезли новость – создают колхозы, а зажиточных раскулачивают. Новость была из ряда вон. Раскулачивать в деревне нужно было всех до единого. Вернее одного с натяжкой можно было и оставить, да и то как сказать. Была в деревне одна семья, которая не вписывалась в общий деревенский достаток. Федька, Ульянин сын был немного не от мира сего. То ли умом не отличался, а может быть был ленив от природы, но что-то у него шло не так. Имел всего одну лошадку, корову, да овец десяток. По деревенским меркам бедняк. Зато было у Федьки одиннадцать детей, все практически погодки, девять старших девки, и два совсем маленьких паренька. Семье помогали всей деревней, подкармливали, одёжку отдавали. Девок старших в няньки брали, за харчи, но семье помощь, кормить не надо, ещё что и младшим принесут.
Новость о колхозах и раскулачивании, так взбудоражила деревню, что сельский сход не прекращался несколько дней. Мнения высказывались различные, от не обдуманых – уйти в леса, до мало-мальски приемлимых – перерезать скотину, мясо, инвентарь, семена и всё что можно продать, и податься в города. Но все мнения отвергались, как не состоятельные. Уйти в леса, так толку что, с начала всё начинать? Да и в лес новая власть придёт, рано или поздно, не спрячешься. Перерезать скотину среди лета, для крестьян вообще понятие абсурдное. Хозяйская жилка крепко сидела в мужиках.
Но, на то и была деревня счастливой, что решение нашлось. Кто первый предложил, или это придумал коллективный разум, не известно. Наверное, это, хотя и невероятное, но единственно правильное решение на то время мужики придумали сообща. Они сами решили создать колхоз. Не дожидаясь ни каких уполномоченных, агитаторов, тем более раскулачивания, взяли и создали. Председателем был назначен Федька Ульянин, как самый пролетарский крестьянин.
Но без мелких непониманий и неприятия новшества, конечно, не обошлось. Например, бабка Анисья, мать Кулика, встала у ворот с топором:
– Не подходи Михайло, голову отрублю, а скотину не отдам.
– Мама, надо отдать, иначе отберут, а нас раскулачат, на Север сошлют.
– Кто отберёт, это моя скотина, ни кому не отдам. – Не понимала Анисья.
Михайло Кулик перед матерью на колени вставал, упрашивал, уговаривал – не помогало. Через три дня, ночью скотину на общий двор всё-таки увёл. Бабка Анисья обиделась на всю жизнь. В колхозе не работала принципиально, сказавшись хворой. Только по дому занималась, да пряла-ткала.
Мишка многое в этих рассказах не понимал, как можно было вообще жить без колхозов? Для него колхозы были всегда, как без них. Поля колхозные, фермы тоже. Даже пруд за деревней, и тот колхозный. А на работу куда ходят? Понятно – в колхоз, а потом получают зерно, солому, на трудодни и проценты.
