вздрогнул, разглядев пожилого мужчину в плаще, подходящего к дверце машины. От правого уха ко лбу незнакомца проходил рваный шрам. Правый глаз у мужчины отсутствовал – вместо глаза в его изуродованной шрамом глазнице блестела «стекляшка».
– Простите, но вы ведь Сергей? – продолжил мужчина. – Сын Александра Ивановича?
– Да, – настороженно бросил Сергей. – А вы кто такой?
– Мое имя сейчас не имеет значения, – человек покачал головой. – Важно то, что последние годы я был рядом с вашим отцом…
Заметив, как брови Сергея подпрыгнули, незнакомец продолжил:
– Нет-нет, вы не поняли, молодой человек! Я не хочу от вас ничего! Наоборот, я хочу вам кое-что дать… – Достав из-под мышки потрепанный сверток, он протянул его юноше. – Ваш отец просил передать это вам после смерти. По существу, это всё, что у него было при жизни. Теперь – это ваше!
Взглянув на ладони Сергея, мужчина слегка улыбнулся – как будто увидел на них что-то крайне забавное.
Как только в руках у Сергея оказался пакет, человек произнес:
– Извините меня еще раз. И примите мои соболезнования!
Немного ссутулившись и еще раз «сверкнув» на Сергея «протезом», незнакомец отправился через пустырь, отделявший притихшее кладбище от окраины города…
Пару долгих мгновений Сергей удивленно смотрел ему вслед, наконец, опустил взгляд на сверток и медленно надорвал упаковку. Внутри обнаружил старинную книгу в потертой обложке, дневник-ежедневник и белый конверт. На конверте темнела всего одна фраза: «Моему сыну – Сергею Рябинину».
Опустив толстый сверток на крышу машины, Сергей вскрыл конверт и достал из него пару мятых листочков, исписанных рваными строчками. Оперевшись о дверцу машины, развернул первый лист. Взгляд Сергея настороженно заскользил по бумаге…
По мере того, как еще непрочитанных строчек оставалось всё меньше, на лице у Сергея отражалось всё большее удивление. Уже очень скоро оно перешло в беспокойство, а беспокойство – в тревогу. Наконец, когда всё письмо уже было дочитано до конца, по лицу побледневшего юноши промелькнул откровенный испуг.
Проглотив комок в горле, он с ужасом выдохнул:
– Господи!.. Как же ты жил с этим, отец?!
Засунув письмо в карман брюк, он еще боязливей – как будто она была чем-то отравлена, – прикоснулся к обложке потрепанной книги. Через пару секунд колебаний достал ее из пакета и осторожно открыл.
«Хиромантия – язык руки» – гласила надпись на пожелтевшей от времени ветхой странице.
«Человек на экране компьютера мрачно выдохнул воздух:
– …Я взял в руки книгу отца, не подозревая о том, что в эту минуту меняется вся моя жизнь!..»
Глава 2
Яркий свет проникал в небольшую аудиторию на втором этаже Омского Университета. Доска на стене помещения была сплошь исписана сложными формулами – нелинейные уравнения с интегралами покрывали ее сложной вязью.
За
