с той же лёгкостью, с какой обычные люди открывают дверь.
Книги и стали для меня той дверью, за которой скрывался необъятный мир, полный и величайших чудес, и чудовищных ужасов. В сыром зале библиотеки поместья находилось множество книг, но многие из них пребывали в таком плачевном состоянии, что прочесть их не представлялось возможным. Пятна плесени, сырые и склеенные между собой страницы, размокшие переплёты – всё это являло собой крайне печальное зрелище. Тем не менее я отыскивала наименее пострадавших от неправильного хранения бедолаг и позволяла им унести меня прочь из нашего невесёлого дома, впитывая, как губка, все истории, которые они хотели поведать мне.
Не всё из написанного было понятным, смысл многих слов оставался таинственным даже после прочтения книги целиком, но я наслаждалась уже одним тем фактом, что книги давали мне возможность преодолевать границы собственного тела, будто в игре в призрака.
Теперь у меня появилась ещё одна причина с нетерпением ожидать приезда в Хиддэн-мэнор тётушки Мод и кузины Элизабет, которые непременно привозили в подарок для меня новые книги, упоительно и чуть едко пахнувшие свежей типографской краской. Навсегда в моём сердце осталась любовь к восхитительным и местами абсурдным приключениям Алисы, а также к невероятным поискам сокровищ юного Джима Хокинса.
Вскоре наступил день, когда неуёмное любопытство толкнуло меня на то, чтобы неосторожно открыть дверь, которую лучше было бы не отпирать.
Мне, как и всем живущим в Хиддэн-мэнор, пришлось усвоить главное правило – никому, ни под каким предлогом не дозволялось беспокоить отца в его таинственных занятиях, которым он предавался в подвалах северного крыла поместья. Это место находилось довольно далеко от жилой части дома (если не знать потайного хода, начинающегося в библиотеке), и производило гнетущее впечатление.
Северное крыло Хиддэн-мэнор не подвергалось ремонту уже несколько столетий, а близость густого леса и протекающая под зданием дома подземная река были причиной высокой влажности, не лучшим образом воздействующей на каменную кладку и дубовые панели внутренней отделки.
Слуги, да и местный люд, как я узнала позже, старались избегать этой части поместья, втихомолку рассказывая всякие небылицы о том, что там происходит. Молоденькие горничные, выпучивая от ужаса глаза и округляя рты, иногда шушукались с нашей кухаркой миссис Дин о том, чем же занимается отец в подвалах Хиддэн-мэнор. С детства прислушиваясь к их болтовне, я уяснила для себя, что отец занимается чем-то недозволенным, чем-то таким, о чём не принято говорить открыто.
Помню, что однажды моя мать, спустившись в столовую к обеденной трапезе и находясь в том состоянии, когда ею овладевало лихорадочное возбуждение, неожиданно вскинула раскосые шальные глаза на отца и истерически выкрикнула:
– Ну, что? У вас получилось? Вызвали, наконец, своего дьявола?
Отец тогда вздрогнул, как человек, которого застали
