из них это устраивает. Как и меня – город-то строится быстро!»
Олег сидел, задумавшись. Даже матэ пить перестал. Помолчав, он произнес:
– Значит, те рабы, получив свободу, позже сами себя обратили в рабов, но не поняли, что сделали. Так, воевода?
– Так, Олег. Этой притче уже две тысячи лет. Все люди, трудящиеся на этой земле и считающие себя свободными, находятся в добровольном рабстве. Они рабы своей работы. И никуда от этого не деться. Так и с твоими индейцами. Они свободны и могли бы уйти в свои леса и степи. Но сами, своим решением остаться и продолжить работать за сытный кусок и защиту от врагов, обратили себя в рабство. Из которого уже никогда не смогут вырваться. Да и не захотят! В этом ты убедишься, когда я закрою прииск и объявлю, что они могут уходить куда угодно.
Олег не знал, что в будущем будет существовать целая наука, изучающая этот феномен – добровольное рабство. И придут к выводу, что разумное устроение общества потребления для свободных людей в конечном итоге является утонченной формой рабства. Только вот не смогут однозначно ответить, может ли раб своего благополучия и страстей быть счастливым? Но эти рассуждения – удел людей будущего. А я своими умными речами, вижу, загрузил Олега конкретно. Вон он сидит, нахохлившись, даже чашку с матэ на стол поставил. Надо спасать мужика, а то еще ум за разум зайдет, и потеряю ценного кадра.
– Эй, эскудеро! – окликнул я задумавшегося. – Пошли в деревню, похвастаешься добычей!
Олег быстро встал и, сделав приглашающий жест, вышел из шатра после меня. По пути я задавал ему какие-то второстепенные вопросы и постепенно расшевелил, переведя его мысли с моей зауми на более ему привычные рельсы. Хотя про рельсы он тоже ничего не знал, а я сделал себе огромную зарубку на носу: не давать жителям этого времени слишком много известной мне информации. Опасно для их психики. А если и давать что-то, то без объяснений. А на резонные в таких случаях вопросы, все же люди – создания любопытные, есть набор стандартных отмазок: «Так Бог повелел!» или «Меня Бог надоумил!» Думаю, Он на меня не обидится. Скоро мне эти отмазки часто употреблять придется. Я, ведь, с Его подачи, становлюсь Прогрессором!
Количество добытых трудами Олега «со товарищи» изумрудов впечатляло. Три сундука, в каждом пуда по четыре камней разной величины. От «с ноготь мизинца» до «с куриное яйцо». И еще один сундук, заполненный где-то на четверть. Увидит их Моисей-ювелир, точно дуба врежет! Или умом тронется. Ни то, ни другое меня не устраивало. Он мне нужен живой и здоровый. Со всем его мастерством и, что даже еще важней, с его связями. Не всех же евреев-ювелиров в Европе на костер отправили! Остались, ведь, и живые, свободно работающие и богатеющие. Вот они-то мне и нужны, а то мои двести килограммов изумрудов так и останутся игрушками для индейских детей.
С утра следующего дня занялся сортировкой добытых изумрудов, стараясь, чтоб в одной кучке присутствовали камни одного размера. Работа
