ручные гранаты массово на начало войны имелись только в русской и германской армиях. Одна беда – их никто и не воспринимал как средство для полевых сражений. Они находились на складах в крепостях и имелись у саперных подразделений, предназначаясь строго для крепостной войны. Грубо говоря, практику и тактику полевого применения гранат в годы Первой мировой войны и придумали. Если не считать старинные опыты XVI–XVIII веков. Поэтому радости Максима при виде этих четырех ящиков с РГ-12 его бойцы не оценили. Не осознали пока они еще своего счастья.
Три часа. Долгих три часа шла возня возле этого склада. Васкову даже разок пришлось пустить в дело пулемет, расстреляв подводу трофейной команды.
– Ваше благородие! – обратился к подошедшему поручик младший унтер-офицер и, указав на дорогу, добавил: – Еще едут.
Максим глянул в указанную сторону и грязно выругался. Это были не одна и не две подводы, а целый караван из семи штук. Да человек при них с неполные две дюжины.
– Дистанция триста, – произнес он для Васкова, рассматривая гостей в бинокль. – Длинной очередью – бей!
– Есть! – бодро ответил унтер и высадил все две с половиной сотни патронов ленты в сторону колонны гужевого транспорта. Люди при первых же выстрелах бросились в придорожные лопухи, благо что их хватало. А вот лошадей поубивало на месте.
Ба-бах!
Что-то взорвалось на предпоследней подводе. Гранаты или, может быть, снаряды везли.
– Прокрути-ка им еще одну ленточку, Федот Евграфович, – произнес поручик, когда Васков перезарядил пулемет. – Только короткими очередями, да по тем лопухам, что у дороги. Пусть уже в лес бегут, если выжили. А то, не дай бог, постреливать из винтовок в нас вздумают. Нечего дурными мыслями им голову забивать.
Тот гаркнул уставной ответ и начал работать осторожными, экономными очередями по три-пять патронов. Боеприпасы теперь можно было не беречь.
– Что у вас? – поинтересовался Максим, подходя ко второму грузовику. Тому самому, что ремонтировали по их прибытии.
– Все готово, Максим Федорович, – доложился Хоботов. – Колесо заменили, пулемет установили.
– Водитель готов с нами сотрудничать?
– Разумеется.
– Что, поляк вот так взял и согласился?
– Ваше благородие, – подал голос водитель. – А что поляк?
– Так вы же русских не любите!
– И что? Вы думаете, я немцев люблю? – криво усмехнулся этот уже видавший виды мужчина. Помятая, пропитанная машинным маслом и бензином одежда. Трехдневная щетина. Уставший, злой взгляд.
– Так зачем признался, что водитель? Сдался бы просто так в плен. Мы бы уехали, а тебя эти бы развязали. И все. Свободен.
– Максим Федорович, а что вам так поляк не глянулся? Вы его узнали? Где-то раньше видели?
– Нет. Вижу его первый раз. Или ты забыл, что я тебе сказывал совсем недавно? Знаю только, что среди поляков много борцов за независимость. Им претит быть в составе Империи.
