воды. По коридору в комнату вбежал вприпрыжку мальчик, в одних носках, он перескакивал с одного овального коврика на другой, и эта сложная забава требовала от него полной концентрации внимания.
Он подбежал ко мне и потребовал:
– Снимай ботинки!
Ботинки, свалявшиеся шерстяные носки, а под ними желтые грязные пальцы. Я покачала головой.
– Ну, тогда снимай куртку!
Но я осталась в куртке. Большая комната купалась в солнечном свете – смахивающем на мочу, бледном, но при этом знойном. На секунду я забеспокоилась, что мама может заметить меня здесь, глядя через озеро к ним в окна. Потом вспомнила, какими непроницаемо черными были эти гигантские стеклянные треугольники в дневное время. Ничего бы она не разглядела.
– Снимай ботинки, – повторил он.
– Не будь деспотом, Пол! – сделала ему замечание мама.
– Депсотом! – механически повторил он.
– Это как патриарх – только еще хуже! Всем указывает, что делать. Хотя никто его не выбирал и не наделял такой властью! – Патра стояла у кухонной стойки и наполняла водой чайник. Я вспомнила, что много раз видела эту сцену, наблюдая за ней из хижины. Потом на столе появятся чистые кружки, тарелки, и она начнет нарезать нам еду.
– Давай приготовим что-нибудь вкусненькое, – предложила она. – Иди помогать, Линда!
Пол вцепился в мою руку.
– Ну сними ботинки! – умолял он. – Сними ботинки! Сними ботинки!
Я не наклонилась к нему. Я не стала использовать интонации, специально предназначенные для разговоров с детьми.
– Нет, спасибо, – произнесла я так тихо, чтобы Патра не смогла услышать. Почти прошипела. – И отпусти мою руку, ага?
Мальчик недоуменно смотрел на меня снизу вверх. Словно я его попросила снять с себя лицо.
Минут через двадцать мы ели лапшу со сливочным маслом и зеленый салат из волнистых листьев, которых я раньше никогда в жизни не видела. Листья закручивались вокруг моей вилки. Толстая куртка стесняла движения, и, хотя в ней я чувствовала себя жутко неловко, моя рука двигалась медленно и аккуратно, когда поднимала ко рту кружку с чаем. Ботинки оттягивали ноги словно железные гири. Я намазала маслом клинообразный тост и учуяла, что пот пропитал все нижние слои одежды, просочившись сквозь футболку и фланелевую рубашку. Но мне было плевать. На дне кружки плавал чайный пакетик, точно утопленник, а чай имел яркий вкус весны: мяты и сельдерея. От пара у меня в носу скопилась влага, и перед глазами все поплыло. Патра нарезала помидоры красивыми красными монетами.
– Я расскажу про тебя Лео, – сообщила Патра. – Он был уверен, что в такой глуши вдали от города обитают одни старые хиппи да отшельники. И еще он велел опасаться местных медведей и мошенников.
– Они без ошейников! – кивнул Пол.
– А кто такой Лео? – спросила я. Мои глаза слезились.
– Папа! –
