я встречалась во всех скрипичных концертах, написанных в классической традиции. Но мне никогда не приходило в голову, что у формы сонатного Allegro может быть далекий предок в Древней Греции и он посылает мне и ученикам руку помощи в овладении так называемой крупной формой. Было когда-то в газетной лексике выражение: социализм с человеческим лицом. Было бы хорошо, если бы появился анализ формы с человеческим лицом, теория музыки с человеческим лицом, этюды на развитие скрипичных штрихов с человеческим лицом и многое другое в процессе освоения такого глубокого и разнообразного искусства, как музыка. Всем ученикам, и особенно тем, кто изучает музыку для себя, надо подставлять плечо и выводить их на такие высоты понимания музыки, чтобы с вершины одной горы, музыки, была бы видна другая – поэзия, третья – живопись, и далее – архитектура, философия, театр, литература, кино, природа, взаимоотношения людей, космос, наука. Делать это надо всем миром, не разделяясь на профессионалов и любителей, слушателей и исполнителей, педагогов общеобразовательной школы и музыкальной. И тогда эта горная гряда будет притягательной своей красотой, истинностью и манящей опасностью для ищущих себя в этом мире детей.
А я, наконец, поняла ценность своей вненаходимости и в родной, и в чужой системах музыкального образования и работаю так, как мне подсказывает опыт и совесть.
Глава вторая
Как вывести ученика из малого времени урока на орбиту большого времени мироустройства
Юные скрипачи встречаются с музыкой эпохи барокко в очень раннем возрасте, сначала играя разрозненные танцы из барочных сюит, а вскоре и берутся за произведения барочных гигантов: Баха, Генделя, Телемана, Корелли, Вивальди, Тартини. Невероятное количество прекрасной музыки, написанной для скрипки в то время, кажущаяся техническая легкость исполнения текстов и амбиции педагогов подталкивают их включать в программы учеников произведения, презентация которых требует от учителей обширных и глубоких знаний не только по своему предмету, умения представить произведения под абстрактными названиями «концерт» или «соната» таким образом, чтобы у ученика не возникло отторжения от непонимания, а наоборот, подогрело его исследовательский и человеческий интерес к музыке, написанной триста лет назад.
Смею надеяться, что пути разрешения этой проблемы: выведение учеников на высокие орбиты познания музыки через инструмент и познания мироустройства через музыку волнуют многих думающих педагогов.
Слегка перефразируя известную мудрость, хочется сказать, что горизонт легче увидеть, поднявшись на плечи великанов. Изучение текстов таких мыслителей, как М. М. Бахтин, который напрямую не занимался практической музыкальной деятельностью (но читал некоторое время философию музыки в Витебской консерватории), может дать невероятный импульс для интереснейших открытий педагогам-практикам, часто по разнообразным причинам
