красные нервные закаты, стволы старых деревьев, росчерки следов только что пролетевшего самолета, цветочный рынок в Амстердаме, надпись на букете «Тетя Аня, не упусти свой шанс!», классные голландские парни на футбольном поле, зимние заплывы в Северном море… Наш слушатель чуть было не подумал, что Вивальди – великий нидерландский композитор, но вовремя одумался. Хотя это предположение, при всей его нелепости, не было таким уж невероятным. Процессы формирования национального характера в Амстердаме и в Венеции были очень похожи, там высоко ценились предприимчивые и неординарные, любящие жизнь люди, способные рисковать и выигрывать. Да и воды и в Амстердаме, и в Венеции много! Вивальди любил издавать свои произведения в Амстердаме у издателя Роже, там жил Декарт, математик и философ, один из первых определивших суть перемен, произошедших в европейских умах в семнадцатом веке, и сам эти перемены активно осуществлявший. Недалеко, в Форбурге, жил Спиноза и зарабатывал себе на жизнь обтачиванием линз для математика и астронома Гюйгенса, а в свободное время писал свой философский труд «Этику». Кстати, из Амстердама старый и больной Вивальди, который снимал крохотную комнатушку на чердаке в Вене, получил приглашение приехать на празднование столетия театра. Это было единственное приглашение, которое он получил, больше никто не интересовался одиноким композитором, он откровенно бедствовал, будучи практически изгнанным из Италии.
А потрясенный любитель музыки все слушал и слушал музыку Вивальди… Постепенно разрозненные, летающие как бы в прозрачных оболочках эмоции стали волшебным образом группироваться по «клубным» интересам. Экстравагантность притянула легкомыслие, дендизм, франтовство, задиристость, авантюрность, щегольство, острословие, драчливость, любовь к риску, быстроту ума – и все они сотворили действующее в музыкальном пространстве лицо, своими повадками сильно напоминающего шекспировского Меркуцио, который в компании влюбленных в него друзей, всецело и легко принявших его превосходство над собой, все время ожидавших от него очередных острот, выдумок, выходок – отправляется на очередную авантюру…
А вот слетаются и кружатся в неспешном танце достоинство, великодушие, мудрость, степенность, почтенность, вырисовывая совершенно иного героя, окруженного почитателями, тоже превозносящими его достоинства до небес. Это, наверное, дож Венеции со своей свитой принимает иностранных послов в своем дворце. Дожу не надо завоевывать признание окружающих его людей, поэтому он благосклонен и снисходителен, спокойно разъясняет что-то своим подданным…
Разноцветная стайка доверчивости, откровенности, ненавязчивой сентиментальности, целомудренности воплотилась на наших глазах в группу молоденьких венецианских девушек, пьющих кофе на площади собора Святого Марка. Одна из них была самой красивой и рассказывала самые интересные истории…
Мастерство, наслаждение достигнутым результатом, желание обратить на себя
