квадратные пяльцы с почти готовой работой. Те с грохотом упали, задрав ножки кверху. Потом она, проходя мимо, нечаянно зацепилась кружевами своего изящного домашнего платья за торчавшие из небольшой коробки металлические крючки, единственные оставшиеся от неудачной попытки сестрицы расшить лиловый лиф серебряными лилиями, поскольку все остальное было уже спорото. Лиф, естественно, потянулся следом за Селиной, всякая мелочь, лежавшая в коробке, – испорченные позументы, куски резинки, серебряной парчи, распушенного шнура, припорошенного углем, который использовали для нанесения рисунка на ткань, крохотные ножнички, зажавшие между кольцами обрывок широкой золотой ленты, завязанной в узел последовала за лифом, и наконец, сама коробка проехалась по столу и шлепнулась на пол. Только почувствовав, что что-то тянет ее за рукав, Селина остановилась. Задумчиво посмотрев вниз и не переставая рассуждать о Патрике, она равнодушно отцепила крючок и пошла дальше. Я тяжело вздохнула: хаос не просто пришел в наш дом – он здесь поселился на правах хозяина.
К сожалению, у братца Патрика были свои планы на жизнь, и хотя ему очень понравилась новая родственница, и он даже позволил себе с ней слегка пофлиртовать, никем другим, кроме как сестрой, он ее называть не собирался.
Вскоре Катерина по секрету сообщила, что ее сын имеет виды на одну столичную девушку, столь же красивую, сколь богатую и знатную. До Селины эта новость дошла быстрее молнии, а гром, произведенный ею, только глухой бы не услышал.
Катерина была слишком благовоспитанна, чтобы уличать падчерицу в недостойных чувствах, а потому позвала на помощь отца.
С прямотой, свойственной натурам честным и бесхитростным, отец заявил, что пора уж и замуж. Если сама Селина не смогла найти себе подходящего жениха, – подходящего! – он сам, вместе с Катериной, разумеется, займется этим.
Не мне объяснять, что за этим последовало. Работа в мастерской теперь занимала все мое время, поскольку никому другому просто не было до этого дела: Селина плавно переходила от тихой истерики к буйству, а отец с Катериной – от уговоров к угрозам. Спускаться в лавку им было некогда.
У нас было пять мастериц и три подмастерья, заказы сыпались со всех сторон, то и дело влетал очередной приказчик или степенно и осторожно входил очередной клиент, не найдя никого в лавке или отправленный ко мне служанкой Мариной, которая временно стояла за прилавком. А я буквально разрывалась между всеми.
В жилой части дома, расположенной выше мастерской и лавки, где мы, собственно говоря, и жили, шла война. Единственными, кто получал от этого истинное удовольствие, были Дана и Дин… Пока Катерина, отец и Селина бурно рисовали недалекое совместное будущее, дети бесконтрольно чинили проказы. Сначала выкрасили только что остриженную болонку Катерины в зеленый цвет (чтобы веселей было, а то что она, бедная, такая голенькая ходит!) и привязали ее хвост к хвосту соседской кошки, чтобы посмотреть, действительно ли кошка
