холма Хуэакихи на острове Хива-Оа в Маркизском архипелаге. В последний путь его провожали только четыре туземца. Первой посмертной эпитафией ему стала запись в дневнике епископа католической церкви на Таити: «Здесь не произошло ничего сколько-нибудь примечательного, кроме скоропостижной смерти одной жалкой личности по имени Гоген, известного художника, но врага Господа и всего, что есть благопристойного». Епископ ошибся. Слава и признание уже обгоняли известие о его смерти. И хотя он так и не нашел свой таитянский рай, свою Ноа-Ноа, он создал красочное описание этого рая в своих шедеврах. Картину, которую вы видите, Гоген считал своим духовным завещанием. Это итог его жизни, страданий, творчества и поиска смысла. Вершина его мастерства. Не случайно он принял решение оборвать свою жизнь сразу после написания этой картины. Так много трагических обстоятельств пересеклись в эти дни в его судьбе. Смерть любимой дочери, безысходная нищета, неизлечимая болезнь, покрывшая язвами все тело… Его спасла от самоубийства слишком большая доза выпитого мышьяка, из-за которой у него начался рвотный рефлекс. «Господи, если ты есть, я обвиняю тебя в несправедливости и жестокости!» – с горечью взывал он в одном из писем. Гоген не нашел ответов на вопросы, которые поставил в своей картине. Оставим искусствоведам попытки расшифровать тайный смысл его послания. «Непостижимая тайна останется такой, какой была всегда, есть и будет, – непостижимой. Бог не принадлежит ни ученым, ни логикам. Он принадлежит поэтам, миру Грезы. Он символ Красоты, сама Красота», – объяснял он. И какая разница, что именно хотел сказать художник, если перед нами великое произведение искусства? Разве этого недостаточно?
Гоген Поль.
Портрет Винсента Ван Гога,
рисующего подсолнухи
Гоген Поль. Портрет Винсента Ван Гога,
рисующего подсолнухи. 1888 г.
Музей Ван Гога, Амстердам
Полотно «Ван Гог, рисующий подсолнухи» может служить одним из самых ярких напоминаний о том, что двум поистине творческим натурам крайне тяжело уживаться вместе. Тем более в таком крохотном пространстве, как знаменитый «желтый дом», где Гоген провел вместе с Ван Гогом несколько «незабываемых» месяцев в конце 1888 года. Это время стало для обоих художников очень продуктивным в творческом плане, но назвать их отношения добрососедскими никак нельзя. Почти всем необходимым их снабжал брат Ван Гога, Тео, и Гогену пришлось стать фактически нянькой для Винсента, удивительно беспомощного в бытовых вопросах и мало обращавшего внимание на беспорядок. Гоген, который и так жаловался на то, что Тео купил его, «как проститутку», не мог добиться взаимопонимания ни уговорами, ни скандалами, ни ультиматумами. Кроме того, художники еще и все время соперничали друг с другом – и на творческом, и на любовном фронте. При таких сложных отношениях неудивительно, что за все время, прожитое вместе, художники написали только по одному портрету друг друга. Ван Гогу было гораздо
