захочется для разнообразия, можно им разрешить – исключительно в виде великого одолжения. Или в качестве благодарности за нечто неслыханное.
– То, что Чапа спас всех нас от смерти и позора, – нежданно выдала Любава, – это неслыханное? Или с нашей стороны пойдет в категорию одолжения?
Я напрягся. Собственно, все напряглись – замерли, не смея шелохнуться. Тела на моих руках задышали жаром.
С высказанной точки зрения ситуацию никто не рассматривал – до этого момента. Теперь все задумались. Особенно я.
Варварин лоб сошелся к центру недовольными вертикальными полосами:
– Он мужчина и выполнял приказ. За это не благодарят.
– За что тогда благодарят? – недоумевали царевны.
– Ни за что. Как не поймете? Женщина – объект поклонения, а не бартера. Докажет, что достоин – станет мужем. Не достоин – не муж. Все просто.
Я облегченно выдохнул. Формула мне понравилась, хоть и произнесена идейным противником.
А информационный ликбез продолжался.
– Семена выходят с салютом, который доставляет мужчине удовольствие. Можно сказать, единственное удовольствие. Других они не знают или не признают. Тем же путем из их организмов выводится лишняя жидкость.
– Фу! – дернулись и отпрянули некоторые ученицы.
Клара удивленно оглянулась:
– Почему «фу»? Они в нас пописают и там завяжутся деточки…
Царевны заржали лошадьми, укушенными мухами це-це. Не знаю, что за це-це такое, я бы ржал от одного названия.
Клара обиделась:
– Что не так?
Вечно испытывавшая неловкость, теперь она совсем смутилась.
– Это разные процессы, – выговорила Варвара, вытирая слезы. – А чтобы одно не испортило другое, в преддверии салюта выделяется особая очищающая капля. В ней тоже несколько тысяч жизней.
Ярослава вздрогнула:
– Разве?
Варварин кулак скользнул вниз, упершись основанием в ребристые морщинки. Недовольное скуластое личико фантастического монстра продралось из тела носителя. Открылся изумленный ротик новорожденного. Застывшие лица учениц глядели на него очумело, как на невиданное чудо. Застеснявшись внимания, он спрятался обратно, закутавшись в капюшончик.
– Ой, какой гладкий внутри! – умилилась Любава.
Ее ладошки взлетели, прижавшись к щекам. Не будь вокруг столько народу, наверняка бы приласкала, погладила, а то и поцеловала. Как котенка. Хотя, откуда здесь котята? Вот и находят себе игрушки.
«Спички детям не игрушка!» – хотелось крикнуть.
«Ты уверен?» – категорически не соглашалось со мной присутствующее на полянке электоральное большинство с перевесом в тысячу двести процентов. Один в поле не воин – вполне демократический принцип, и будь я искренним
