Самыми удивительными были глаза. Они стали больше. Радужки тоже увеличились в диаметре. Прежний карий цвет стал ярче, темнее, с оттенком крепкого чая. Наверное, поэтому Лена не сразу поняла, что значок перестал быть круглым, теперь он был вертикальным, как у кошек. Почему-то значки напугали её гораздо больше изменившихся ногтей и зубов. Она никогда не питала особой слабости к кошкам. Она отшатнулась от зеркала и закрыла лицо руками. Затем медленно направилась в ванную. Слабость была невероятная. Руки и ноги, казалось, весили по сотне килограммов каждая.
***
Когда Лена вышла, чистая и свежая, хоть и по-прежнему бледная, никаких воспоминаний о старой причёске уже не осталось. Ногти были сострижены, тело закутано в чистый халат с непривычно короткими рукавами. И босиком. Тапочки стали безнадежно малы. От лишних килограммов не осталось и следа, наоборот, для своего нового роста она была слишком худа. Она вошла в кухню, открыла холодильник и вдруг совершенно потеряла голову. Едва сдерживая дикое рычание, она набросилась на всё подряд: откусывала то ароматную колбасу, то сыр (хотя раньше он казался гораздо вкуснее, теперь же ей почудился в нём неестественный запах – не то пластмассы, не то грязных тряпок), но голод был сильней брезгливости. Запила молоком, судорожно вдохнула между глотками, заглотила булочку, почти не жуя, снова запила молоком, отбросила пустую коробку. Холодная жареная картошечка, свёкла с морковкой, отваренные для салата, исчезли без следа. Она доела бы всё, что только было в холодильнике, даже кажется масло растительное и горчицу, но к счастью, желудок её бездонным не был. А впрочем, кто знает. Общий объём съеденной пищи тянул на небольшое ведёрко. Обессиленная вконец, уселась на пол, отдышалась.
– Однако. Хорошо ещё, курица сырая мне не подвернулась, – она нервно хохотнула. Но несколько минут спустя почувствовала себя гораздо лучше, слабость прошла, она начала соображать.
– Так. В первую очередь мне нужны солнечные очки.
Она поднялась, прихватила с собой банку горошка (не то что бы она уже могла съесть и её, но еду хотелось держать где-нибудь под рукой, ведь кроме переполненного желудка, ни в каком, как говорила бабушка, месте особой сытости пока не прибавилось) и отправилась в прихожую уже твёрже, чем в первый раз. Вновь придирчиво осмотрев себя в зеркале, придя к выводу, что во всём этом безобразии всё же есть определённый шарм, она открыла шкаф и с перекладинки на дверце сняла пару солнечных очков. В очках Лена почувствовала облегчение.
– Вот. Так гораздо лучше. Теперь пункт второй: ГДЕ БОНЯ?
Она вернулась в гостиную, где пережила эту фантастическую трансформацию, огляделась. Содрогнулась, наткнувшись взглядом на горстку зубов, перепачканых слизью и небольшим количеством крови, её зубов – ужас! Крепко зажмурилась, задержала дыхание, взяла себя в руки.
– Боня?..
Тишина
