башку проломят, специально место глухое подобрали. Надо их сразу на место поставить.
Может убежать, закричать на всю округу – караул, грабят! Тогда, может, не посмеют тронуть. Но в мозгу вдруг созрела иная мысль.
Принял самый непринужденный вид, на который был способен. А у самого ноги ватные и в коленках предательская дрожь.
– Я пацанчики, – сказал Феликс деревянным, но как можно более развязным языком, – сам недавно от хозяина. Неделю как откинулся. В кармане только справка об освобождении.
Блатную лексику Феликс усвоил во время съемок пятисерийного детектива. Всегда снимали про любовь, а тут режиссера Ваню Ржаного потянуло на криминал. Ерунда, конечно, получилась, но это сейчас неважно.
– И за что же срок мотал, если не секрет? – спросил, передернув плечами, Скорцени?
– Да вот шел как-то ночью по улице, навстречу трое или четверо, уже не помню. Закурить попросили. А сам смотрю, у одного финка из кармана торчит.
– Ну и…?
– Что «и»? Двоих на месте положил, насмерть, один ушел, падла. Он и донес. Превышение самообороны. Вот и чалился от звонка до звонка в далекой Туве на скалистом берегу Енисея.
– Вот как, – зачесался, стоявший рядом со Скорцени «коллега». – Ну ты иди, иди своей дорогой.
– Ладно, пойду, – как бы нехотя согласился Феликс.
И пошел, и чувствовал, что спину ему сверлят тяжелыми, недобрыми взглядами.
Лихо я их отшил, а? – радовался помреж. Нет, все же кино не просто фабрика грез, оно реально учит жить и выходить из самых сложных ситуаций.
Метров через сто дорога свернула к железным гаражам. На ней показалась высокая, стройная женщина в элегантной меховой шубке. Несмотря на холод и колючий снег, на ней были туфли с высокими каблуками, один из которых постоянно подламывался. Дама хромала, как неуклюжая утка. Она вальяжно размахивала белой сумочкой на золотистой цепочке из крупных звеньев. Явно возвращалась из компании и была навеселе.
Как нехорошо будет, если эта фифа попадет в руки тех бандюганов, а они наверняка поджидают очередную жертву. Нет, долг любого порядочного человека – спасти ближнего.
– Гражданка, – окликнул женщину Феликс, когда она не глядя на него, профланировала мимо.
Только на третий раз она обернулась, сфокусировалась на Бабочкине. Свет единственного фонаря четко освещал ее круглое, почти детское, личико, с размазанной по подбородку помадой.
– Ну, что еще?
– Вы лучше этой темной дрогой не ходите, мало ли что? Всякие личности тут встречаются.
– Чего?
Феликс подошел вплотную к девице.
– Ночь, говорю, глухая, не видно ни зги. А на вас вон шубка норковая, поди, тысячи три евро стоит, – подергал он её за рукав. – И сумка дорогая, не иначе, от Hermes. И в ушах, вон, серьги с бриллиантами. От бабушки?
