и повернутся к церкви.
– Избушка-избушка, – прошептал на ухо Марии насмешливый Кейтут, – повернись к церкви передом, а к языческому лесу задом.
Под строгим взглядом отца Симеона златовласая малышка зажала рот руками, чтобы не расхохотаться в голос.
– Кого выберут себе в союзники московские князья – вопрос праздный, – произнес отец Симеон, умеряя игривое настроение младшего княжича предупреждающим взглядом, сулившим ему неприятный разговор с отцом. – Думаю, что не ошибусь, предположив, что они продолжат политическую традицию их великого деда, князя Александра Невского. Выбор Твери будет неизмеримо сложнее.
– Что тут сложного! – фыркнул Кейстут. – Если Москва выберет Орду, Тверь будет искать поддержки у Литвы.
– А Литва, с ее помощью, в свою очередь, начнет осваивать пограничные с ней русские княжества, такие, как Витебск, Курск, Новгород-Северский, а также, возможно, заключит политический союз с Малой Русью, – задумчиво заметил Ольгерд.
– Отец говорит, что он хочет женить одного из своих старших сыновей на дочери князя Андрея Волынского, – тихо сказала Мария-Дзинтарс.
– Весьма дальновидно, – согласился отец Симеон. – Но, помимо родственных связей, дело в данном случае идет о возможностях. Нужно не только иметь права на волынский престол, нужно еще суметь его удержать.
– Мой отец – великий воин! – вскричала малышка. – И я… я видела Волынь в составе Литовского королевства!
– Ты видела… что?! – тихо переспросил отец Симеон.
Княгиня Ольга Всеволодовна всплеснула руками, услышав слова дочери.
– Я видела Литву с птичьего полета, – продолжала Мария-Дзинтарс, краснея от того, что выдала постороннему человеку свою тайну. – Не настоящую Литву, а Литву будущего, Литву из моих снов. Она была необъятна, на восток – от Варяжского моря до Москвы, и на юг – до того моря, которое греки называют Понтом Эвксинским. В нее входило много русских земель, в том числе Киев и Волынь.
– Ты что же, блаженная, княжна? – удивленно спросил отец Симеон, внимательно приглядываясь к хрупкой золотоволосой девочке с янтарными глазами.
– Я – особенная! – с горечью проговорила Мария. – Я вижу сны.
– Это многое объясняет.
Малышка соскользнула с высокой табуретки и подбежала к старшему брату. Ольгерд поднял ее на руки, посадил себе на колени и вложил в ее руки деревянную лошадку, выстроганную для сестры Кейстутом. Мария улыбнулась сквозь слезы самоуверенности взрослых, считавших ее глупым ребенком, и послушно сжала в руках игрушку.
Поздно ночью Ольгерд и Кейстут по своему обыкновению пробрались в спальню Марии-Дзинтарс в Тракайском замке, чтобы поболтать с ней перед сном и рассказать ей сказку.
– Тебе снова снился этот сон? – спросил Ольгерд перед тем, как поцеловать сестренку в лоб и пожелать
