и легко, как мысь – белка, то есть, по деревьям бегает.
– Ладно, так и быть, прощу тебе эту белку, хотя для меня так она больше на мышь похожа, – сказал, обращаясь к брату, раздосадованный его замечанием Кейстут. – А про деву-Обиду что скажешь? Которая расплескала лебедиными крылами?
– А бог его знает! – пожал плечами старший княжич. – В чужую голову не залезешь. Откуда я знаю, что он имел в виду?
– Это, наверное, царевна-лебедь была, – закричала маленькая Мария-Дзинтарс, всплескивая руками. – Или Ярославна прилетела, чтобы мужу помочь, вот!
– Ну-ну, хотела, значит, обернуться кукушкой, а превратилась в лебедя, – проворчал Кейстут. – Очень даже по-женски.
– Все, мальчики-девочки, замолчали все! – строго прикрикнула на разгалдевшихся детей княгиня Ольга Всеволодовна, призывая их к порядку. – Мы видим, что поэму вы читали, идею поняли. Когда подрастете, сумеете оценить и особенности образного мышления автора и его поэтические сравнения, основанные на народном эпосе.
– Это на сказках, что ли? – уточнил Кейстут.
– Ну да, а что такого? – пожал плечами Ольгерд.
– Да ничего. Сказки сказками, типа Див там какой-то ухает с дерева, как филин, и князь Всеслав-Чародей Полоцкий волком по земле русской скачет, но вот то, что князья русские названы внуками Даждьбога, это уже язычество.
– Сказки – тоже язычество! – строго остановил новый виток упоминания о язычестве автора Слова отец Симеон. – Но раз уж речь зашла о русских князьях, то перечислите мне тех, о ком упоминает автор Слова, призывая их помочь князю Игорю.
– Ярослав Осмомысл, князь Галицкий, – выпалила Мария-Дзинтарс.
– Умница, княжна, – похвалил отец Симеон. – Могущественный князь Ярослав Владимирович Осмомысл, сын Владимира Володаревича, князя Галича, и Софии, дочери венгерского короля Кальмана Книжника.
– Тот, который со своими железными полками стоял на южных рубежах Руси, претендовал на Киев и боролся со степняками, – подсказал Ольгерд.
Отец Симеон благожелательно посмотрел на него.
– Очень хорошо, отрок. Кто еще?
– Великий князь Всеволод, по прозвищу Большое Гнездо, сын Юрия Долгорукого, – сказал Ольгерд, – войско которого могло веслами расплескать Волгу, а Дон вычерпать шеломами. Еще – Ярослав Черниговский, который со своими союзниками-степняками одними «кликами» побеждал вражеские войска.
– Ну да, орут половцы здорово, почти так же громко, как монголы-татары, – Кейстут презрительно хмыкнул.
– Ну, а ты, княжич, – отец Симеон посмотрел на Кейтута. – Кого ты помнишь?
– Романа Мстиславича, первого князя Галича и Волыни, и Мстислава Удалого, – с усмешкой сказал Кейстут. – Которых ваш летописец называет первыми врагами литвы и половцев. И, в свою очередь, его вечных врагов – Ростиславичей, Рюрика и Давыда, которые, будучи князьями киевскими, продули
