и лирику, и прозу, как для взрослых, так и для детей.
Имею две изданные книги: «Чем зверята пахнут» и «Там, где пасётся Пегас».
А БАБУШКА ПРАВА!
Память – как бездонная кубышка,
Прошлое с годами – только краше…
Мне хотели имя дать «Иришка»,
Нарекли (случайно ли) – «Наташей».
Молодым родителям – в новинку
Первенец… А бабушка сказала:
– Я совсем не вижу в ней «Иринку»,
А Наташку сразу в ней признала.
Не легко сдавали имя – с боем
Мама и отец (а как иначе?) —
Если назовут «Иринкой» – вою,
Если «Таткой» – то почти не плачу…
У купели, в православном храме —
Жарко… Август… Двери – нараспашку…
Бабушка шепнула тихо маме:
– Глянь, как улыбается Наташка!
Время быстротечно, словно речка,
Иногда во сне рукой мне машет
Бабушка… Пойду поставлю свечку
И скажу «спасибо» за Наташу…
НОВОГОДЬЕ
Под Новый год – всегда одно и то же:
В саду – сугробы, снегири – с куста,
И снег летит предельно осторожно…
Я – сирота.
На Новый год на ёлках зреют шишки,
А мишура – в подарок для кота,
И на душе так тихо, даже слишком…
И мерзлота.
Лишь сдвинут стрелки ось земную вправо,
Двенадцать раз часы «бим-бом» пробьют,
Я пригублю шампанского отраву —
Дешёвый «брют».
На Новый год – всегда одно и то же:
Слегка наивна и слегка пьяна;
Ушедший год прошит и оверложен;
Я пью до дна…
Погаснут две свечи на канделябре,
И утро стукнет веточкой в окно,
Никто не говорил мне «крибле-крабле» —
Все заодно!
Ну, здравствуй, здравствуй, утро Новогодья!
Входи, садись к столу скорей – вот тут…
А в синем небе фейерверков – гроздья,
Гремит салют…
И странное присутствие кого-то —
То ль наважденье, то ли колдовство:
Вошли в мой дом не скука, не дремота,
А волшебство, а волшебство!
Зимой не хочется любить
Зимой не хочется любить,
И кто бы спорил! —
Как будто медленная смерть
Течёт по крови;
Как будто всё – в небытии,
В бреду метельном,
Из труб прокуренных дымок
Струится змеем.
Всё черно-белое вокруг,
Как саван смерти,
Бельё морозит на ветру
Покрепче жести.
Торчат вороны на снегу —
Их
