в нем мужчины! Ты убьешь меня? Небесным огнем?!
– Нет. Тебя покарает Тенгри, – Виргилия развернулась, вышла. Заклятие будет действовать медленно. Его нельзя остановить. Вот же дура! От идиотской ревности этой дуры чуть не рухнуло все! Она вернулась к Аттиле. Он имеет право узнать первым. Едва гунн проснулся, колдунья коснулась губами его лба.
– Прощаешься?
– Я должна ехать.
– К нему? – во взгляде, голосе, даже в тихом дыхании – тоска.
– Флавию Аэцию угрожает смертельная опасность. Я чувствую. И я должна успеть. Как успела к тебе. Я не могу опоздать.
– Вернешься?
– Не знаю, смогу ли. Но мы еще увидимся. Ты веришь мне?
– Верю.
Ее никто не пытался задержать. Потому что Бледе она сказала, что выбирает свободу. Воля! Воля!! Воля!!! Виргилия знала, что все сделано верно. Она мчалась, и время послушно замерло в ее руке. Всаднице не требовались дороги, подставы – все прочь! Вихрем обрушилась на убийц, едва ворвалась во двор виллы. Ночью, в полной темноте разила, разила, разила. Неотвратимо. Беспощадно.
– Да сколько же вас?! – уже несколько ударов пропущены. Это не страшно. Страшно, если кто-то прорвется в спящий дом. – Умерли они там, что ли?!
Заполошный крик раба заставил Аэция выскочить на звуки боя как был: в короткой тунике, босой, без оружия. Впрочем, хорошему воину требовались несколько мгновений, чтобы завладеть мечом. Дальше остался просто бой. Флавий уже знал, с кем сражается плечом к плечу. Когда враги кончились, подхватил падающую женщину. Та была ранена. Кровь на губах. Хриплый голос:
– Спрячь меня. Там, куда никто не зайдет. Сутки. Поклянись, что сам не зайдешь!
– Тамира!
– Клянись! Спасением души, – она знала, что Аэций христианин. Знала, какую клятву стребовать.
– Клянусь.
– Помоги. Быстрее. Какой-нибудь сарай. Хлев. Овин – без разницы. Быстрее!
Он прижал ее к себе. Раненая закрыла глаза. От его плеча пахло мятой. Маслом лимонника. Потом, кровью. Хрупкой Виргилию не назвал бы даже Корд. Но Флавий Аэций – сильный. Донес. Осторожно уложил на сено. Действительно, сарай.
– Уходи. Сейчас. И помни. Сутки.
– Тамира!
– Да иди же!
Он выскочил прочь, закрыл дверь на засов. Сквозь щели тут же полыхнуло золотое сияние. Римлянин бессильно опустился на землю. Сутки. Надо подождать всего лишь сутки. Подбежали домашние рабы. Аэций приказал сжечь тела убитых врагов, под страхом смерти запретил близко подходить к сараю. Начал ждать. К вечеру велел приготовить покои, ужин, согреть воды, принести масла и одежду. Рабы шептались, что приедет важная гостья. Как только стемнело, Флавий не выдержал, устроился возле сарая. Сейчас, вот сейчас! Едва полыхнуло уже знакомое золотое сияние, бросился внутрь. Увидел, как женщина открывает глаза.
– Тамира! Ты!
