произнеся пароль его имени. После всех моих тогдашних злоключений полковник мрачно изрек:
– Жениться на тебе, что ли? Ведь не верят без штампа, что, пребывая в здравом уме и твердой памяти, я мог с тобой связаться.
Пока он тревожился, я пребывала в стандартной камере райотдела. Любо-дорого слышать, как в западных фильмах задержанным твердят о праве хранить молчание. Мне, напротив, внушали, что я, падаль, не имею никаких прав. До сих пор сама не верю, что вытерпела и не проронила ни звука. Наказать мою строптивость сразу было просто некому. Всех бросили «по горячему следу». Повезло. Я сидела на этих, как их, нарах, и вяло думала: «К утру Вик меня найдет. Пусть даже утром. Усталой походкой проследует в кабинет здешнего хозяина и минут через десять вызволит. Ретивым молодцам пистон вставят. Я поплачусь полковнику, он меня пожалеет. Скажет: „Бедняжка, Поленька, представляю, каково тебе было увидеть труп Федора. Но ты, детка, умница, вела себя достойно. А уж за двухчасовое молчание тебе вообще положен прижизненный памятник напротив стола начальника этого отделения“. А если бы Измайлов мне не встретился? Не влюбился? Завтра по телеку сообщили бы о задержании подозреваемой, фамилия которой в интересах следствия не разглашается? Меня бы тем временем выворачивали наизнанку. Данила Аров и Федор Пансков мертвы, некому поручиться за то, что я не лгу»…
Измайлов – профессионал, поиски его увенчались успехом довольно скоро. Но то, что он сказал мне вместо «бедняжка, Поленька» бумага не выдержит.
5.
Я проснулась от запаха кофе. Подумала: «Как в рекламе». И чертыхнулась вслух: сто раз давала себе обещание помнить, что это в рекламе, как в жизни, а не наоборот.
– Сказочное пробуждение, – заметил Измайлов, внося в спальню поднос.
– Я ругнула рекламу, Вик.
– Вчерашнее приключение отразилось на психике? – забеспокоился полковник, притворяющийся то стриптизером, то официантом. – Занятно. Ты же сама рекламщица со стажем.
– Я идиотка со стажем.
– Не смею перечить.
Обычно после моих выкрутасов и его выволочек мы цапаемся минут по сорок. Но тут я ошалела от изумления. Измайлов не был в управлении, а носил мне кофе в постель? Решился обслужить, зная о моем неприятии подобного непотребства? Нет, правда, взрослая женщина, руки – ноги на местах…
– Тебя уволили за то, что ты меня из ментовки вытащил? – прямо спросила я, чтобы определить, много ли яду он положил в кофе.
– Меня с семи утра только немой начальник не призвал рыть носом землю, – улыбнулся Вик.
С семи? Выносливый мужик, уважаю.
– А я хитрый, никому не сказал, что важный свидетель по делу об убийстве Арова почивает на моей перине. Итак, детка, сейчас я на службе, так сказать при исполнении. Поэтому не теряем ни секунды на твои гимнастики, умывания,
