тряхнул молотком.
– Кота?!
– Да какой жа эта кот?! Гад какой-то! Подколодный! На руке спить, а щуку он ни исть! Щу-у-у-ку он ни исть! – вовсю разошелся отец. И весь отпуск он неожиданно вспоминал моего кота. На косьбе, в огороде, за столом. Всем приходящим в наш двор людям отец, указывая на меня, докладывал:
– А у Пашки нашего кот в Москве…
– В Подмосковье, пап, – поправлял я отца, – в Подмосковье я живу…
– Ага! – охотно соглашался отец. – Так у него… на каком этаже ты живёшь?
– На третьем…
– Так у него кот в Москве, на третьем этаже, на руке спить, а щуку ни исть!
– На третьем этаже на руке спить, а щуку ни исть?! – примерно так ответствовал гость отца. И тут поднималась волна возмущения, негодования по поводу поведения моего кота.
Своим же молодым котом Васькой, который у него появился, отец восторгался:
– До чего же скотина ушлая! Не то что твоя!
И вот в один из летних приездов на родной хуторок и в первое утро моего пребывания, когда мы собрались выйти на баз, отец кивнул на своего серого и полосатого, который тёрся о его ногу, и заговорщицки подмигнул мне:
– Твой-то до сих пор живой?
– Живой. До сих пор.
– И щуку ни исть?
– И щуку «ни исть», ага!
– А смотри, чего моя скотинка сейчас вытворять начнёт! Васькя! – скомандовал.
«Васькя», как ленивый солдат, зевнул и двинулся к двери. Отец открыл дверь чуланную, дверь на баз – и мы на крыльце. Впереди выступал «Васькя».
– Гляди, гляди! – шепчет мне родитель.
Был у нас пес, Рябчик. Дворняга! Удивительно добрая собака! Только что вылупившиеся цыплята могли копошиться в его морде, лапах. Курицы нахальные постоянно объедали его. Вот вынесут ему, Рябчику, еду, нальют в миску – куры тут как тут! Нагло лезут в его миску и нагло выпивают и выклёвывают до последней крошки. Родители – ну ругать Рябчика:
– Что ж ты, дурак такой! Кыш, пошли! Кыш, собаки! Разгони ты их! Или кусни какую, но не насмерть! Чтоб боялись! Кыш!.. Чаво жа, мне тут стоять и ждать, када ты наисси?! Кыш, пошли!.. Это что жа за кобели такие пошли? Курицу он не могёть от себя отогнать?
Вот такой был Рябчик. И сидел Рябчик на цепи. Но сегодня, как только Васька вышел на всеобщее обозрение, миролюбивый пёс превратился в яростного зверя. Он так рвался на свободу, так зло гавкал на вальяжного, никакими путами не сдержанного кота, что казалось, цепь не выдержит. Я даже засомневался: а Рябчик ли это? Куры и цыплята с писком и клёкотом в страхе разбежались по двору.
Васька вытянул лапки, изогнул спинку, широко зевнул и принялся точить коготки о деревянное крыльцо. Подточив, он прыгнул на перильце. И на перильце изогнулся и вытянулся на крылечном стояке. Поцарапал и его…
Бедный Рябчик! Гремел цепью о пустую свою миску и задыхался в гневе.
Васька легко прыгнул на открытую калитку палисадника, прошелся по остроконечным
