с просьбой разрешить ей возвратиться на родину. Заявления, документы о том, что была переводчицей и служила оккупантам, все уничтожены. Но даже и это можно рассказать чекистам, если возьмут, – «чистосердечное» признание всегда действует неотразимо. По дурости, за кусок хлеба, чтобы с голоду не помереть, работала у фашистов. И год в лагере для перемещенных – не поддалась вербовке, не осталась на Западе, мечтала о родине. Это тоже неплохо…
Степан Мудрый все рассчитал. Он не учел только одного: что попадет она в камеру вместе с подругой Ганны Божко…
– Вот эта, – указал Мудрый на девушку в синеньком, затрепанном дождями и ветрами плащике.
Ткнул пальцем, будто на прицел взял.
– Вижу, – откликнулся его спутник.
Это был щеголеватый парень лет двадцати пяти, в дешевом, но модном костюме, неприметная личность, скуластый, с ленточкой черных усиков под длинным носом. К таким обращаются без церемоний: «Эй, парень…» И место им – за конторской стойкой, у ресторанной двери, у входа в отель. У Мудрого парень делал то, что только и умел: когда надо ножом кого пугнуть, строптивых эмигрантов на место поставить, а то и «пришить» слишком упрямых.
Ганну Божко давно предупреждали: «Не таскайся к Советам, в разные комиссии по отправке на батькивщину…»
– Значит, сегодня? – не то спросил, не то напомнил Мудрый.
– Будет сделано.
Во второй половине дня Ганна отправилась в город. Настроение у нее было прекрасное. Кажется, приближается конец мытарствам. Дня три назад ей сказали в комиссии по возвращению на родину, что в ближайшее время ее вопрос будет решен. Трудно в это поверить: столько было уже неоправдавшихся надежд, столько разочарований. Но вдруг повезло? И Ганна шла по прогретым первым весенним солнцем чужим улицам, а ей казалось – это Львов, вот там, за поворотом, – Стрийский парк…
Из-за угла медленно выполз разболтанный «виллис». Машина шла у самой кромки тротуара, хотя улица была пустынной. Поравнялась с Ганной, притормозила.
– Садись, красотка, подвезу, – окликнул Ганну ее хозяин, молодой парень с щеголеватыми усиками.
Ганна еще подумала: «Какой у него ужасный немецкий язык!» Германия в те годы говорила на многих языках, и в этом не было ничего удивительного: пытались выбраться отсюда те, кого пригнали фашисты.
– Спасибо! Мне рядом! – поблагодарила Ганна.
«Виллис» еле катился. Ганна весело махнула рукой водителю, дождалась, пока не мигнул зеленовато светофор, и пошла через улицу.
Мотор «виллиса» взвыл, машина рванулась вперед…
– Все в порядке, – было доложено Мудрому через полчаса.
– Документы взял?
– Да, судочка у меня…
Глава VIII
– Вот твои документы. – Мудрый протянул Злате пухлый конверт. – Они вполне надежны, не «липа», не подведут. Желаю удачи! И помни: от того, сможешь ли выполнить задание или
