иятное, то читатель, возможно, захочет открыть Библию и другие книги, которые до этого казались ему сложными для понимания.
Художественная литература, будь она реалистической, фантастической или мистической, часто привлекает своей простотой, но «просто» не значит «плохо», даже если речь идет о церкви. Легкий стиль, яркие диалоги, шутки, занятные описания быта помогают забыть о предубеждении, что церковная жизнь стороннему наблюдателю непонятна и скучна.
Увы, не все авторы помнят о том, что читатель верит художественному вымыслу почти так же, как сообщению в новостях. Это касается и вымышленных историй, связанных с жизнью церкви. Зачастую в художественном тексте мы встречаем то, что даже теоретически не могло бы произойти на самом деле, потому что не соответствует реалиям описываемой эпохи и церковным правилам. Но неподготовленный читатель не знает этих правил. И верит. И в итоге множатся шаблоны и ярлыки, которые во многом несправедливы.
Собранные в этой книге произведения художественной прозы не случайно выбраны именно из классики. Авторы-классики ощущали свою ответственность перед читателем, считали необходимым не просто развлечь его, но и научить чему-то, напомнить о важном. Вот почему они стремились говорить правду, отображать действительную жизнь, а не следовать шаблонам, пусть и популярным, и во многом использовали собственный жизненный опыт.
Русская классика – это именно те тексты, которым можно смело верить. И через них составить представление о церковнослужителях, которое, конечно, не заменит личного общения, но все равно будет объективнее, чем та картина, которая рисуется отечественной литературой в целом.
Николай Семенович Лесков
1831–1895
Некрещеный поп
(Легендарный случай)
Посвящается Федору Ивановичу Буслаеву
Эта краткая запись о действительном, хотя и невероятном событии посвящается мною досточтимому ученому, знатоку русского слова, не потому, чтобы я имел притязание считать настоящий рассказ достойным внимания как литературное произведение. Нет, я посвящаю его имени Ф. И. Буслаева потому, что это оригинальное событие уже теперь, при жизни главного лица, получило в народе характер вполне законченной легенды; а мне кажется, проследить, как складывается легенда, не менее интересно, чем проникать, «как делается история».
В своем приятельском кружке мы остановились над следующим газетным известием:
«В одном селе священник выдавал замуж дочь. Разумеется, пир был на славу, все подпили порядком и веселились по-сельскому, по-домашнему. Между прочим, местный диакон оказался любителем хореографического искусства и, празднуя веселье, “веселыми ногами” в одушевлении отхватал перед гостями трепака, чем всех привел в немалый восторг. На беду на том же пиру был благочинный, которому такое деяние диакона показалось весьма оскорбительным, заслуживающим высшей меры взыскания, и в ревности своей благочинный настрочил донос архиерею о том, как диакон на свадьбе у священника “ударил трепака”. Архиепископ Игнатий, получив донос, написал такую резолюцию:
Диакон N «ударил трепака»…
Но трепак не просит;
Зачем же благочинный доносит?
Вызвать благочинного в консисторию и допросить.
Дело окончилось тем, что доноситель, проехав полтораста верст и немало израсходовав денег на поездку, возвратился домой с внушением, что благочинному следовало бы на месте словесно сделать внушение диакону, а не заводить кляуз из-за одного – и притом исключительного случая».
Когда это было прочитано, все единогласно поспешили выразить полное сочувствие оригинальной резолюции преосв. Игнатия, но один из нас, г. Р., большой знаток клирового быта, имеющий всегда в своей памяти богатый запас анекдотов из этой своеобычной среды, вставил:
– Хорошо-то это, господа, пускай и хорошо: благочинному действительно не следовало «заводить кляуз из-за одного – и притом исключительного случая»; но случай случаю рознь, и то, что мы сейчас прочитали, приводит мне на память другой случай, донося о котором, благочинный поставил своего архиерея в гораздо большее затруднение, но, однако, и там дело сошло с рук.
Мы, разумеется, попросили своего собеседника рассказать нам его затруднительный случай и услыхали от него следующее:
– Дело, о котором по вашей просьбе надо вам рассказывать, началось в первые годы царствования императора Николая Павловича, а разыгралось уже при конце его царствования, в самые суматошные дни наших крымских неудач. За тогдашними, большой важности, событиями, которые так естественно овладели всеобщим вниманием в России, казусное дело о «некрещеном попе» свертелось под шумок и хранится теперь только в памяти остающихся до сих пор в живых лиц этой замысловатой
