и с мясом куропаток – всего не перечесть. Вот уже и отплясали, звеня монистами, в центре залы айнэ в цветастых юбках. Вот уже и старицы-вещуньи напророчили долгих лет владетельному князю и его юной жене. Все как будто текло сквозь него, не затрагивая, не задевая. Стефан изредка поглядывал на разрумянившуюся девушку, которая этой ночью будет принадлежать ему. Звали ее… Роса, Росинка. Она смущалась и краснела, когда старицы поднесли горшок с углями и желали таких же жарких ночей с князем. У нее были тонкие бледные пальчики и еще по-детски пухлые щеки. Хотел ли он ее? Скорее нет. Все, что ему было нужно – это воины и серебро. И оттого засело под ребрами пакостное чувство, что вся эта свадьба – неправильная и ненужная, и еще более неправильно и ненужно то, что он связывает с собой совершенно невинное существо. С собой, чья кровь замарана проклятием.
Наконец старицы убрались восвояси, он нехотя опрокинул очередной бокал во славу Двуликого Огневика, покровителя семьи, дома и очага.
А потом на середину зала вышли три седовласых старца с цистрами и начали хвалебную песнь о том, как великий воин Стефан в равном бою одолел тварь Пустошей.
Князь стиснул золоченую ножку бокала.
Они пели о том, как пришел в княжество господин Пустошей с войском, что ни живо, ни мертво. О том, как требовал проклятый вампир еще дани кровавой, вдобавок к тому, что уже получил. Как владетельный доблестный князь Стефан отказал гаду ползучему и летучему, и вызвал того на честный бой. И как бились они три дня и три ночи, а затем отрубил пресветлый князь голову проклятому вампиру, и тем самым спас многих невинных людей…
Стефан кивком подозвал виночерпия. Шепнул на ухо:
– Передай Велеславу… Пусть заплатят этим… и пусть убираются.
Ему не хотелось вспоминать.
Ибо ни один смертный не может одолеть вампира. Те быстрее и сильнее, многократно. И то, что Стефану тогда удалось продержаться несколько минут, он объяснял не более, чем удачей пополам с великолепной военной выучкой. Зачем тогда бросил вызов бессмертному? И сам не знал. По молодости да по дурости показалось, что незачем отдавать еще сотню живых на кровавую потеху чудовищу. Но он продержался несколько минут, потом был выбит из седла. Чудовище навалилось сверху: никогда не забыть его глаз, светло-серых радужек, с черными ободками, с алым отсветом на дне.
«На что ты рассчитывал, человечек? – Прошипел вампир в лицо, – а теперь я возьму тебя, и возьму тех, кого ты пытался защитить».
И медленно, очень медленно провел холодным языком по шее, принюхиваясь, пробуя…
В тот момент Стефан и сам толком не понял, что произошло. В груди полыхнуло горячим, огонь рванулся сквозь руки, выжигая кровь. Вампира отшвырнуло шагов на десять, и этим было грех не воспользоваться. Стефан подхватил трясущимися руками меч, рванулся к поверженному врагу… И в тот, самый последний миг, когда еще живой вампир смотрел на него, на белом породистом лице врага Стефан вдруг прочел полнейшее удовлетворение происходящим. Бледные губы растянулись в странной, совершенно неуместной
