вода. Нда… Кажется, родственничек решил подготовить сестру к тяготам и лишениям.
Белен, не рискуя смотреть мне в глаза, упорно разглядывал жиденький лесок, отделённый от нас полным туманного киселя оврагом. Лесок приветливо качал ветвями и всячески демонстрировал, что жизнь прекрасна. А вот брат, вопреки кажущемуся приподнятому настроению, морщил лоб и дважды набирал воздуха в грудь, чтобы начать некий, судя по всему, неприятный разговор.
– Вирке, – он пересилил себя и развернул Вороную, чтобы поговорить лицом к лицу, подъехал чуть ближе. И… Оу! Взял меня за руку! Богиня, он умирает? Я умираю?! Или того хуже: он женится?! – Вирке, я намерен отказаться от наследства и отписать его тебе, – выпалил брат.
О.
О.
О-о-о…
Наследство. Конечно. Как я могла об этом не подумать? Папочка, никогда не питавший к младшенькой особой любви, благополучно оставил Ноктис де Сол старшему мужчине в роду. А я? А меня, видимо, полагалось поскорее передать в чью-то ещё собственность. Мужа, любовника – как повезёт. И правда, зачем женщине земли?
Вот только… Действительно, зачем они мне?
– Вирке? – брат осторожно провёл пальцем по моему запястью. Золотые искры укололи кожу, и я поскорее отдёрнула ладонь. – Ты не выглядишь счастливой.
Вот он. Уверенный. Сильный. Красивый… Нет, это к делу не относится. Искренне считающий, что поступает правильно. Как всегда.
– А ты намерен пойти побираться в порту? Или отнимать хлеб у егерей?
– Я, – Белен запнулся и отвлёкся, чтобы потрепать по шее беспокойно переступающую кобылу. – Я вынужден… уехать. На какое-то время.
Теперь я поймала его руку и заставила поднять глаза. Гоблиновы искры!
– И эта поездка не подразумевает твоего возвращения?
– А разве тебе не всё равно? – он наклонился совсем близко ко мне. Так близко, что лошади недовольно зафыркали, не желая оставлять главенство за соперницей.
Я промолчала.
– Отмолчаться не получится, – брат сидел, чуть согнувшись, не давал лошади двинуться и не переставал хмуриться. – Это был вопрос. Тебе не всё равно?
Я досадливо дёрнула повод, но Белен схватился за уздечку, как за последнюю надежду, заставляя животное стоять ровно:
– Вирке, тебе не всё равно?
– Я тебя ненавижу, – прошипела я. Ни слова лжи.
– Я знаю. А теперь ответь на вопрос.
– Нет, мне не всё равно. И будь ты проклят, – удивительно, но он всё ещё умел улыбаться. Я не была в этом уверена, – Ты мой брат, Белен. Мне не может быть всё равно. Если кто-то тебя убьёт, это должна сделать либо я, либо чума, – улыбка погасла быстрее, чем стала заметной.
Он выпрямился и пустил вороную медленным шагом, позволяя часто останавливаться, чтобы выкусить особо аппетитный пук травы.
– Отец поступил неправильно…
– Отец был идиотом, – перебила я.
– Вирке, перестань
