на металлической болванке, которая сейчас пыталась своей неподвижностью и нарочитым молчанием пристыдить меня. Подумать только – он навёл на меня окуляры и с осуждением смотрел на человека, заплатившего свои кровные за двести килограммов металлолома и пластика, нашпигованного микросхемами! Это мой домашний робот, чтоб его основные контакты закоротило!
– Ченг, ты невозможно груб, а это уже на грани неуважения к начальству…
– Я птица свободного полёта, – огрызнулся в ответ, нащупав на полу второй ботинок. Он полетел в наглое создание, посмевшее вякнуть. Этот бросок оказался точнее, о чём я сразу же пожалел. Металлическая подошва впечаталась в корпус робота и, отлетев, попала в батарею пустых бутылок. Звон стекла и металла эхом рассыпался в голове и затихать не собирался. Оу!!! Да будет ли в доме когда-нибудь тихо?
– Всё-таки, Ченг, я категорически настаиваю на личной встрече – и немедленно! – с нажимом повторил генерал, отключаясь.
Во рту сухо, в глазах темно, голова трещит. Скверное состояние. Зачем, спрашивается, делал лишние движения? Робот, в отличие от голограммы генерала, никуда не денется – ботинком его не уберёшь. Он проник во все сферы моей жизни: следил за состоянием банковского счёта и техники, за правильным питанием, за здоровьем. Я давно смирился, готов был простить ему и занудство, и вообще унизиться до ежедневного протирания влажной тряпкой его идеально круглой титановой головы. Всё бы стерпел, но эта сволочь, набравшись где-то в сети метафизической и религиозной чуши, решил заняться манерами, нравственностью, и – тут уж кто угодно бы озверел – душой. Естественно моей, и тому две причины: во-первых, смысл его существования – благополучие хозяина, а во-вторых, в программе Компи не было ни одного бита информации о том, что у него эта душа есть.
– Высшая степень невежества не знать, что общение всегда оказывает благотворное влияние на обогащение опытом, а общение с начальником полиции такого уровня ещё и благотворно сказывается на состоянии нашего банковского счёта.
– Нашего?! Охренел совсем… – Застонав, повернулся лицом к диванной спинке, нахлобучил подушку на голову, а другой рукой на полу нашарил бутылку пенистого сарианского вина. Медленно, чтобы сенсоры механического зануды не уловили движение, нажал неприметную кнопку на пробке и резко бросил бутылку в робота. Пенящаяся жидкость предназначалась для восстановления душевного равновесия после вчерашней гулянки – сирианское вообще в три секунды снимает похмельный синдром, но роботу оно почему-то не понравилось. Он отпрыгнул в сторону, оставив столь нужное мне средство восстановления сил кружиться на полу, разбрызгивая пенящуюся, чёрную, жидкость.
– Ты пропьёшь всё! Ты пропьёшь свою душу!
– Отстань… экзальтированный набор микросхем… – облизнуть губы сухим языком не получилось.
Робот не ответил, это хороший знак! Но обрадовался рано – механическая скотина, набитая квантовыми чипами, включила программу тушения пожара. Меня смыло с дивана.
